Повесть без названия

Вернёмся же к бродячим собакам. Или полубродячим, то есть живущим при каких-то базах, складах, промзонах. Не имеющих постоянных хозяев и повседневную заботу… Рэсси подросла, и я иногда брал её и Динара вместе на прогулку. Повторюсь, гуляли мы в безлюдных и диких местах или в лесополосах вдоль железной дороги. В полях за МКАДом, в неокультуренных тогда лесопарковых зонах. Иногда встречали диких животных. Иногда, чтобы пройти из одного из перелеска в другой, приходилось недолго идти по (вдоль) железнодорожному полотну. По одной такой редко используемой обводной колее мы шли вечером, не торопясь. Дело было зимой. Я прислушивался, не раздастся ли дружный собачий лай. Чтобы успеть свернуть в сторону и подняться на косогор. Стая не осмелится пересекать железнодорожное полотно. Не их район (или ареал обитания). Поднявшись наверх мы окажемся в безопасности. На прогулку я часто брал с собой нож, иногда кизлярский кинжал обоюдоострый с бензомаслостойкой резиновой рукоятью, с гардой и в кожаных ножнах. Был случай, когда я с Динаром вышел случайно на компанию каких-то полубомжей, полугопников, сидящих возле костра. В самом диком и заросшем месте Городни. Мы пообщались, я угостил их сигаретами. К этому времени я уже бросил курить. Но иногда тянуло подымить чуть-чуть. И присев во время прогулки на каком-нибудь бугорке на привал как-бы, я доставал сигаретку. Сладко затянувшись, ждал, когда она вся прогорит, делая в конце ещё одну неглубокую затяжку. Больше наслаждаясь дымом от тлеющие дорогой сигареты. Или сигариллы, что чаще. Во время беседы я заметил, как один из аборигенов, стоявший возле костра, опершись на увесистую палку (скорее дубину), между делом слегка переместился вбок. Переминаясь с ноги на ногу, он незаметно сместился мне почти за спину. Он не взял сигарету, хотя не мог не курить. Я привстал с какого-то не то ящика, не то бочонка. Собака поднялась тоже. До этого она лежала рядом. Я предупредил этого варвара с дубьем, что собака служебная и быстрее вцепится ему в пах или горло, чем он успеет замахнулся своим орудием возмездия. А я в два движения располосую его своим любимым Кабаром (которого у меня на тот момент не было с собой). Остальные стали его урезонивать и успокаивать. Действительно, пёс реагировал на агрессивные телодвижения мгновенно. Эти чудики объяснили мне, что они мирные и спокойные. А вот недалеко отсюда обитает действительно злобная и агрессивная группа выходцев из Средней Азии, живущая в сарае. И они уже отправили к прародителям их товарища. После этого разговора я всегда брал с собой на прогулку боевой нож, обращению с которым обучен. И ещё они рассказали мне, что азиаты переловили всех местных собак и сожрали их. Это было похоже на правду. Зная нравы и обычаи этой публики, я охотно в это поверил.

И так, проходя по одинокой и редко используемой колее я прислушивался к собачьему лаю. В это время года бомжи и азиаты оставляют свои времянки и перебираются в теплотрассы. А вот собаки со склада неподалёку представляют угрозу. Я понимал, что у меня рука не поднимется резать несчастных животных, сбившихся в стаю. Это же не людишки какие-нибудь (шутка). Но всё же, искушать судьбу не хотелось. В абсолютной тишине метрах в двадцати впереди я услышал жалобный скулёж. Подошли поближе. Мои собаки замерли, успокоившись, очевидно понимая, что никакой опасности им не грозит. Метрах в четырёх-пяти от полотна лежала собака, скрутившись калачиком. Лежала она давно, так как снег под ней подтаял, и она оказалась как-бы в ямке. От полотна к этой ямке тянулся кровавый след. Попала под товарняк и ей отрезало заднюю лапу. Следующим вечером мы целенаправленно пришли в это место. Мы с сыном и Динар. Рэську с собой брать не стали. За двумя сложно уследить. Зато взяли маленький батончик докторской. Собака съела колбасу и полизала снег вокруг. С заброшенных огородов притащили обломки оцинкованных листов, строительный хлам и какое-то тряпьё. Сделали шалаш над собакой, оставив дыру-лаз. Завесили вход драным бушлатом, закрепив его.