Поверь мне

Шторм стоял в нескольких метрах.Уже и забыла какой он высокий и широкоплечий. Он закрывал собой солнце и сейчас я могла смотреть на него не щурясь.  Я и смотрела. Смотрела, а в груди стремительно росло негодование.

Его лицо было сплошным синяком. Губа разбита, а под глазом налилась гематома. Его руки... Он поднял их вверх, желая почесать подбородок, отчего рукав его куртки задрался и я увидела ужасные красные борозды от наручников. Даже не борозды – там были раны. Глубокие, с кровоподтеками и синяками.

- Алена Валентиновна, ты меня слышишь? – разъяренный голос шефа вырвал из забытья. –  Я тебе с самого утра дозвониться не могу! Ты почему трубку не берешь?

 

П.С. Дорогие девочки! Спасибо вам огромное за обратную связь! Когда видишь, что книгу ждут, очень легко работать над ней! В тишине вдохновение пропадает. Очень жду от вас  маячков в коммах, хотя бы просто Спасибо или плюсик=) Я просто хочу знать, что я делаю это не просто так)) Спасибо вам за поддержку! Постараюсь  к вечеру принести еще продку) 

Глава 8.2

***

- Как это произошло? – рычу сквозь стиснутые зубы.

А он сверху вниз смотрит на меня, так расслабленно, будто и не били его вовсе.  Смотрит с издевкой и высокомерием. Ленивый, сильный хищник. Уставший хищник, не желающий продолжать охоту.

- Пойдем во двор, расскажу, - уголок его губ ползет вверх. Но всего на секунду. Боль от ссадины дает о себе знать и Русаков едва заметно шипит. Представить не могу, какую боль он сейчас испытывает. Мне даже смотреть на него страшно. И в то же время злость по венам несется, заставляя вскипать кровь. Пусть он бандит, пусть он плохой человек, но никто не имел права делать с ним подобное.

- Алексей, - зову конвоира. Мужчина выбрасывает в сторону сигарету и приближается ко мне.

- Почему подследственный в таком состоянии? – приближаюсь к нему, практически плотную.

Тот безучастно пожимает плечами.

- А я то почем знаю? Упал со шконки во сне, - усмехается мужчина, но встретившись со мной взглядом, осекается.

- Вам кажется это смешным? – вздергиваю бровью. – Или может мы посмеемся после того как я подам рапорт на имя прокурора?

Мужчина хмурится.

- Эй, товарищ следователь, это вообще не в мою смену было, я то при чем.

- Почему не оказали медицинскую помощь?! У него раны открытые на руках, а если заражение?!

Конвоир молчит. Только желваки на скулах ходят. Злится. Не нравится ему, что отчитывает в присутствии Русакова какая-то девка. Но мне плевать. Я готова пойти и к его начальнику с теми же вопросами.

- Эй, мусор, я бы на твоем месте напрягся. Баба то с яйцами у нас, глядишь и работы лишит,- усмехается Шторм. Перевожу на него взгляд.

- Будьте добры, обращаться к работнику тюрьмы с должным уважением, Михаил Алексеевич...

 - Ага, - смеется Русаков, косясь в сторону полицейского. – Он мне уже показал свое уважение, теперь моя очередь...

Конвоир тянется к кабуре.

- Стойте! – вскрикиваю.

Нет, так дело не пойдет. Сейчас перестреляют друг друга к чертовой матери.

- Освободите Михаила, - обращаюсь к конвоиру. Тот поднимает на меня ошарашенный взгляд.

- Исключено.

Ну конечно. Никто не говорил, что сегодня будет легко.

- Встаньте на входе, он никуда не денется. Если что, ответственность будет на мне.

Мужчина молчит. Озирается в сторону автозака, где сидят его сотрудники.

- Ну же, мы теряем время...

Шторм с нескрываемым удовольствием следит за происходящим. Моя просьба удивила его не меньше. Я знаю, что сильно рискую, отпуская мужчину. Но держать его на привязи – еще худшее решение. Кроме оскала и злости, мне не добиться от него ничего, пока он чувствует себя ущемлено.

- Десять минут. Не больше, Алена Валентиновна... – сдается мужчина.

Я киваю в ответ. Тогда конвоир снимает со Шторма браслеты. Я открываю ворота и кивком головы зову Шторма. Он и не думает двигаться. Стоит, потирая израненные запястья, смотрит на меня с наглой полуулыбкой на губах.

- Не любишь свидетелей? – спрашивает тихим, хриплым голосом, указывая на конвоира.  – Ты бы предупредила, следачка, я бы о защите подумал. Или у тебя все с собой? – он подходит ко мне вплотную. В глаза мои смотрит, в упор. Издевается. Намеки грязные кидает, только ведь нет тут и капли секса или похоти.  Простая холодная грубость. Желание обозначить первенство и превосходство надо мной.

Удерживаю его взгляд, хотя, признаюсь, это дико сложно.

- А ты смотрю пожестче любишь?

Не даю возможности ответить. Закрываю ворота, ограждая нас от всех.

- Имей ввиду, если попытаешься сбежать, я буду стрелять. А стреляю я хорошо, Шторм. Не надо тебе проверять, - достав из сумки ствол, передергиваю затвор.  

Он вскидывает бровью, ничего не отвечая.

- А теперь показывай. Как все было на самом деле...

Усмешка, отдающая дрожью в теле.

- Сначала ты показывай. Сделала то, что я просил. Уговор был такой...

А вот теперь я нервничаю. Не планировала раскрывать карты раньше времени.

- Знаешь что, Русаков. Может на свободе ты – хозяин жизни, а здесь я – главная. И будет так, как говорю я. Ты показываешь, как все было, я отвечаю тебе услугой.

Смотрит на меня задумчиво.

- Курить хочу...