Повелители фрегатов

Из письма адмирала Головина в Адмиралтейств-коллегию марта 29 числа 1743 года: «Сего марта Е.С. генерал-фельдмаршал принц Гессен-Гамбургский прислал ко мне морской артиллерии готлангера Евсевия Алексеева с таким объявлением: во время шествия Ея И.В. из Александро-Невского монастыря того ж 28 дня на дороге он кричал Ея И.В., якобы я не даю жалованья за две трети, тако ж и мундира, и обретающийся при его светлости генерал-адъютант Воейков слышал; при том, что он Алексеев кричал будто мною покрадено казенных денег 20.000 рублей; и оный готлангер по тому крику взят был по приказу Е.С. ко двору Ея И.В. и прислан ко мне, ибо по-видимому, он Алексеев либо в безумстве находится или его к тому научили, чего ради оного готлангера я расспрашивал, который сказал, что якобы к тому научили его морской же артиллерии канониры, и оные, по его показанию, того ж дня забраны и отосланы от меня под крепким караулом на морскую гауптвахту, о чем государственной Адмиралтейской коллегии предлагаю, дабы оными наикрепчайше благоволила Коллегия исследовать и надлежащие определение учинить по Ея И.В. указам и регламентам».

Какой же смелостью и решимостью надо было обладать готлангеру Евсевию Алексееву, чтобы, не убоясь ни фельдмаршалов, ни генерал-адъютантов, смело предъявить свои претензии самой императрице, да еще с обвинением своих начальников в воровстве «в особо крупных размерах»? Мне не удалось ничего узнать о дальнейшей судьбе отважного готлангера. Вряд ли она была счастливой, как и у тех канониров, которых приписали к этой истории. В лучшем случае его ждал сумасшедший дом, в худшем — каторга. Думаю, что о таком исходе дела Евсевий Алексеев знал еще до своего «свидания» с Е.И.В. Но не убоялся, а рубанул всю правду-матку!

А вот еще весьма показательный случай недовольства целой команды. Из воспоминаний вице-адмирала П.А. Данилова: «Потом был депутатский смотр и к нам приезжал адмирал Грейг с членом Коллегии. Перекликали команду и депутаты хотели ехать, люди были по реям, откуда они и закричали, что не получили жалованья! Грейг остановился и, услышав в другой раз, возвратился на шканцы и капитана повел в каюту. Откуда вышел, спрашивал, доволен ли он офицерами, и оных, довольны ли капитаном. Все отозвались довольны… объявили приказ депутатов описать недовольство команды и закричал аврал команде кригс-комиссар описывал… Я получил около 4000 денег с приказом от капитана сейчас раздать команде».

Отсутствие порой элементарной заботы о матросах, рукоприкладство, нищенское полуголодное, а порой и вовсе голодное прозябание приводило порой к тому, что на кораблях и в портах вот-вот могли вспыхнуть матросские бунты. Были случаи и дезертирства в иностранных портах, хотя массового характера это не носило. При этом для нашего флота характерно то, что многие из сбежавших в чужих портах по прошествии некоторого времени возвращались обратно. Так уж устроен русский человек, что не может жить вдали от Родины!

Вот два весьма характерных примера. 3 июня 1859 года на нагасакском рейде на шлюпке с корвета «Рында», шедшей на берег мимо купеческого голландского судна «Ярихандия», услышали раздавшийся с него крик «спасите» и вслед за тем увидели, что с судна кто-то бросился в воду. Шлюпка немедленно подошла, и принятый ею человек объявил, что он матрос Грабовский, бежавший в прошлом году с клипера «Пластун» в Сингапуре, что он давно хотел явиться, но его не пускали, и что на том же судне находится другой беглый матрос, команды того же клипера Петров, закованный в кандалы и поэтому лишенный средств последовать его примеру. Известясь об этом флигель-адъютант Попов послал на берег офицера к комиссару голландского правительства с просьбою, чтобы матрос Петров был освобожден, что и было исполнено. «По прибытии корвета «Новик» в мае 1860 года на остров Святой Екатерины, при посещении лейтенантом Карстенсоном бразильской канонерской лодки «Бельмонтэ», матрос Торф, оставшийся в Рио-Жанейро с клипера «Наездник», явился к этому офицеру и просил о возвращении его на русское судно. Начальник отряда бразильских судов и командир лодки без затруднений возвратили матроса на «Новик». По исследовании, оказалось, что Торф был взят на лодку в пьяном виде».

Интересно посмотреть, к примеру, некоторые судебные дела о неуважительном отношении матросов к офицерам. Полистаем некоторые из них. «Матрос Томилко признан виновным в том, что проходя в 9.30 вечера по улице, не отдал чести, несмотря на лунный вечер, офицеру и когда тот подозвал его к себе, то Томилко, повернувшись к нему, не поднимая руки к козырьку кивера, оставил без ответа вопросы офицера о том, как его, матроса фамилия и почему он находится тут вне показанное время». Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Томилко находился в самовольной отлучке, потому и фамилию свою «позабыл». Впрочем, вел себя скромно: только сопел и молчал.