Поведение [ред. Warrax]

Персонаж с нерусским именем, отражающий эту философию наперекор авторам, однажды сказал: «…для ученых всё ясно: не изобретай лишних сущностей без самой крайней необходимости. Но мы-то с тобой не ученые. Ошибка ученого — это, в конечном счете, его личное дело. А мы ошибаться не должны. Нам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях — мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах. И слава богу, если окажется, что это была всего лишь флуктуация, и над нами будет хохотать весь мировой совет и все школяры впридачу…». (Прим. W.: речь Рудольфа Сикорски, если кто забыл).

Резюме. 

Западный человек боится чужого успеха за свой счёт; русский боится оказаться беззащитным. На западном языке это называется «русская паранойя».

Западный человек до последней возможности будет делать вид, что у него всё в порядке, а если он ощущает, что возможности исчерпаны, то начинает истерить; русский, напротив, может запаниковать сразу, когда откажут привычные установления, однако, восстановив спокойствие, он менее подвержен срывам в самой тяжёлой ситуации. На западном языке это называется «русский фатализм».

Западный человек, пытающийся побороть свой страх, склонен связывать свои надежды с окружающими общепризнанными реалиями и практическими авторитетами, «занимая» у них самообладания. Это могут быть технические средства ведения борьбы с источником страха, это могут быть идеологические фетиши — «свобода» какая-нибудь с «демократией», патриотизм и т.п. Русский, преодолевая страх, скорее надеется на свои личные способности обернуть ситуацию в свою пользу; он понимает лично себя не как часть целого, «своей стороны» в сколь угодно масштабном противостоянии, а как равноправного участника этого противостояния: не как подчинённого сил условного «добра», а как их союзника. 

Это отличие при взгляде на него через «западную» призму порождает две иллюзии.

Первая — то, что русского можно купить на свою сторону хорошим обращением. На самом деле русский всегда сражается не за, а против.

Вторая — то, что русские побеждают вопреки собственной неадекватности (своему руководству и т. п.). На самом деле всякая действительная русская общность есть общность союзников, в которой иерархические отношения играют меньшую роль, чем в эквивалентной ей западной общности.

Ну и хватит пока. Когнитивная тень на цивилизационный плетень, надеюсь, наведена. 

Прим. W.: Напомню еще статью Н. Холмогоровой на подобную тему: «Evil They name Us…».

http://warrax.net/71/evilname.html

2. Краткое рассмотрение войны

Написано вчерновую, без вычитки, в рамках неких соображений по поводу войн будущего. Для различных этических систем рассматриваются моменты: способность к превентивной войне, объявление войны, вовлечение населения в войну (тотальная – ограниченная), средства и методы ведения войны (чем и как), условие прекращения конфликта. Ограничения по применимости размышлизмов те же, что упомянуты в работе (отсутствие обществ, в которых существует только одна этическая система, полюдье и пр.).

1. Я должен вести себя по отношению к другим так, как они ведут себя по отношению ко мне.

Относись к другим людям так же, как они относятся к тебе.

В первой этической системе (Юг) разница между состоянием «войны» и состоянием «мира» выражена очень слабо и определяется скорее возможностями по ведению условно «военных» действий, а не изменением состояния общества. Общество, в котором «как все, так и я», сталкиваясь с обществом, где люди ведут себя «не так», автоматически относится к нему как к врагу, так что нужды в «объявлении войны» и связанных с этим объявлением условностях попросту нет. Целью конфликта для Юга является устранение помехи своему «образу жизни». Чтобы с глаз долой.

Cам вид формулы подразумевает реактивность поведения того, кто ей следует. «Я смотрю на других и подражаю им». Сперва посмотрел, потом предпринял действия. В принципе это означает неспособность такого общества к превентивной войне в смысле масштабного «первого удара», инициативного, массированного, упорядоченного действия против супостата — лучше всего оно входит в войну в результате «эскалации конфликта». Пример таких конфликтов — племенная резня типа тутси-хуту или клановые разборки на почве кровной мести.