Поведение [ред. Warrax]

Наконец, четвертая этическая система f̅ (O, I) = f̅ (I, O) («Другие не должны относиться ко мне так, как я не отношусь к другим») дает формулу f̅ (O) = f̅ (I) («Никто не должен делать того, чего не делаю я»).

Эти четыре идеи заражают сознание, подменяя собой понятия о справедливости и чести.

Достаточно очевидно, что в любом обществе имеются все четыре разновидности полюдья, но преобладает, как правило, та, которая является вырождением соответствующей этической системы.

В случае двух первых этических систем его влияние очевидно и не требует особых комментариев. Но уже по отношению к третьей этической системе полюдье становится чем-то очень непохожим на саму этику, вступая с ней в очень сложные отношения.

Напомним, что либеральная цивилизация основана на принципах невмешательства и свободы рук: f (O, I) = f (I, O) (нельзя мешать другим делать то, что ты делаешь сам по отношению к ним). Это кажется на первый взгляд очень достойной и гуманной позицией. Но третья этическая система вырождается в полюдье, действующее по принципу f (O) = f (I), то есть «пусть все делают то же самое, что и я», «пусть все живут так, как живу я», короче — «пусть все и везде будет как у меня».

Поведение, ориентированное на этот стандарт, широко распространено на Западе. Нет нужды говорить, что такая идея кажется весьма далекой от идеалов терпимости и гуманизма. Но либеральная мораль эту идею и не утверждает. Это её тень, полюдье, порожденное ею и одновременно конфликтующее с ней.

Нет ничего удивительного, что один и тот же человек исповедует идеалы свободной конкуренции (требующей разнообразия), и одновременно считает себя, свои занятия, интересы и образ жизни идеалом, и возмущается тем, что другие живут не так, как он. Более того, такие люди вполне готовы навязать себя, свои мнения, свои привычки всем окружающим и с удовольствием это делают.

Именно полюдье Третьей этической системы сыграло роль морального обоснования западной экспансии. Оно вызвало к жизни агрессивность западной цивилизации по отношению к миру в целом. Либеральный Запад непрерывно и последовательно навязывает всему миру свой образ жизни, свои привычки, свои ценности (выдаваемые за «общечеловеческие»), свои гамбургеры и кока-колу, наконец. И большинство западных людей это одобряют. Им кажется, что они при этом поступают хорошо и правильно.

Классическим примером сочетания крайнего либерализма и крайней навязчивости является Америка. Одна из самых либеральных культур одновременно является самой агрессивной и нетерпимой (как внутри общества, так и вовне). Известные и неприятные свойства этой культуры — такие, как наглость, напор, безудержная реклама и самореклама, вообще манера навязывать себя всем остальным — все это совмещается с искренней верой в либеральные ценности и следованием им.

Все это можно было бы списать на «европоцентризм» или «западный шовинизм». Но шовинизм — явление временное, возникающее как реакция на национальные и социальные проблемы. Здесь же мы имеем дело с фундаментальным свойством данной цивилизации, с постоянно действующим фактором, принимающим разные формы, но неизменным по сути.

Это не значит, что этика и полюдье друг другу не мешают. Даже в первых двух цивилизационных блоках (на Юге и на Востоке) имеют место ситуации, когда этика и полюдье конфликтуют. Сила цивилизации проявляется во всемерном ограничении полюдья, пресечении соответствующего поведения. Нужно, однако, отметить, что систематические отступления от этических принципов приводят к росту полюдья. Нереализованное желание справедливости ищет выхода, и находит его в извращенной форме. Это напоминает фрейдовскую сублимацию наоборот: как неудовлетворенные «низшие желания», подавляемые контролем сознания (то есть прежде всего этикой), выходят на свет в искаженном, причудливом (а иногда и облагороженном) виде, так и неудовлетворенные «высшие желания», не найдя реализации, как бы продавливаются в глубину сознания и начинают подпитывать низменные страсти.

Подавлять этические инстинкты человека не менее (а то и более) опасно, нежели его сексуальность. Фрейд ошибался, приписывая морали и нравственности чисто «контрольную» функцию, и представляя себе этику в виде какого-то фильтра, или, точнее, стены, о которую разбиваются волны либидо. Стремление к добру и справедливости, желание жить правильно — это сильнейшие желания человека, не менее сильные, чем либидо. Если они систематически не удовлетворяется, то они принимают извращенные формы.

Полюдье и массовое поведение.