Поучения

После этого они вошли в садик. «Посмотрите на этот плодовый садик, усаженный деревцами и зеленеющий овощами, – сказал Исаак. – Когда, почти три года тому назад, опустошило его стадо диких ослов, он приказал одному из вожаков их остановиться и побил его по бокам палкою, приговаривая: зачем едите, чего не сеяли? И с тех пор, исключая воды, которую приходили пить, они никогда не трогали ни деревца, ни овощей».

Затем старец просил показать место его погребения. Те повели его одного и показали ли или нет – неизвестно. Они объяснили, что, согласно с повелением Антония, скрывают это место для того, чтобы Пергалий, бывший самым богатым человеком в той местности, не перенес тела в свою деревню и не построил мартирия[5].

Возвратившись оттуда в Афродитон, он удержал при себе только двух братьев и стал жить в соседней пустыне в таком воздержании и безмолвии, что, по его словам, тогда только в первый раз начал служить Христу.

Было уже три года, как бездождное небо иссушало ту местность; всюду говорили, что смерть Антония оплакивают самыя стихии.

Слава Илариона не укрылась от соседних тому месту жителей: мужеский и женский пол бледными и истонченными от голода устами умолял о дожде раба Христова, то есть преемника блаженного Антония.

Вид их причинил ему сильную скорбь. Возведя глаза на небо и простерши в высоту длани, он тотчас же испросил, о чем они умоляли.

Но страна, иссушенная бездождием и песчаная, после того как была смочена дождями, вскипела вдруг таким множеством змей и ядовитых животных, что несчетное множество уязвленных ими умирали тотчас, если не обращались к Илариону. Почему все земледельцы и пастухи выздоравливали совершенно, помазывая раны благословенным елеем.

Увидев же себя и там в удивительном почете, он отправился в Александрию, рассчитывая пройти к отдаленнейшему Оазису в пустыню.

Не останавливаясь никогда с тех пор, как он стал монахом, в городах, он завернул к некоторым знакомым ему братиям в Брухии, недалеко от Александрии. Они приняли старца с чрезвычайною радостию.

Приближалась уже ночь. Вдруг они услышали, что ученики его седлают осла и он готовится отправляться. Припав к ногам его, они просили не делать этого и, простершись на пороге, уверяли, что скорее умрут, чем выпустят такого гостя. Он отвечал им: «Для того спешу уехать, чтобы не причинить вам скорби. После вы уверитесь, что я не без причины ухожу так скоро».

Действительно, на другой день вступили в монастырь газцы с ликторами префекта (ибо узнали, что он накануне пришел туда) и, не найдя его, говорили друг другу: «Неужели правда, что мы слышали, – что он волшебник и знает будущее?..» – ибо город Газа после того, как по выбытии Илариона из Палестины вступил на престол Юлиан, разрушив его монастырь, испросил смертную казнь Илариону и Исихию[6]. Были разосланы по всей империи предписания отыскать обоих.

Итак, выйдя из Брухии, он через непереходимую пустыню проник в Оазис и прожил там ровно год. Но так как слава о нем дошла и туда, то, как бы не в состоянии будучи укрыться на Востоке, где многие знали его и по слуху, и в лицо, он задумал уплыть на уединенные острова, чтобы по крайней мере море скрыло того, о ком разглашала земля. <…>

СВЯТОЙ ЮЛИАН И АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ

В сие же время и тот всехвальный Юлиан, о котором я уже прежде упоминал[1], принужден был оставить пустыню и прийти в Антиохию.

Когда люди, воспитанные во лжи и весьма искусные в сплетении клевет – разумею ариевых единомышленников, стали утверждать, что тот великий муж принадлежит к их обществу, то светильники истины, Флавиан, Диодор и Афраат[2], послали к упомянутому восхваленному мужу другого подвижника добродетели, разумного Акакия[3], который после с величайшею мудростью управлял Берийскою церковью, и умоляли его сжалиться над бесчисленным множеством народа, обличить ложь противников и вместе с тем утвердить проведение истины. Сколько раз (по этому случаю) он приходил и опять уходил и сколько совершил чудес в самом великом городе, все сие описано нами в «Истории боголюбцев», где легко могут прочитать желающие знать об этом подробнее. А что он в наше собрание привлек все население города, в том, думаю, не сомневается никто, исследующий человеческую природу, потому что вообще дивное привлекает к себе всех. О великих же его чудодействиях свидетельствуют самые враги истины.

То же делал в Александрии, еще задолго прежде, во времена Констанция, Антоний Великий. Оставив пустыню, он обошел весь тот город и внушал всем, что Афанасий есть проповедник апостольского учения, а последователи Ария суть противники истины. Так-то знали те божественные мужи, что в какое время прилично делать, когда нужно предаваться уединению, а когда пустыням предпочитать города.

ИЗ «ИСПОВЕДИ» БЛАЖЕННОГО АВГУСТИНА

Исповедуюсь Тебе, Господи, мой Помощник и мой Искупитель, и расскажу, как освободил Ты меня от пут плотского вожделения (они тесно оплели меня) и от рабства мирским делам.