Поцелуй зимы

Вскоре они оказались в большом парадном зале. Как и во всем замке здесь не было ни души. Иней покрыл гладкий блестящий пол, обложенный благородным камнем, лед сковал колоннаду, идущую вдоль стен. Помещение украшали гобелены, но различить изображения на них не удавалось. Разве что… Разве что на одном из них, как показалось Катрине, она распознала черты того же юноши с мандолиной, как на витраже в ее комнате, впрочем, леди Догейн не была уверена.

И хотя в замке не было ни намека на слуг — стол кто-то накрыл и накрыл богато. Мерцали необычным синим светом огни свечей, вставленные в серебряные канделябры, стояли супницы с бульонами и рагу, широкие блюда с мясными нарезками, длинные тарелки с невероятно вкусными на вид десертами, ледяные статуи лебедей, единорогов и драконов. Такого раздолья Катрина не видела даже на больших праздниках… А здесь не было ни кого, кроме нее и ее похитителя.

Хозяин провел пленницу к дальнему месту, располагавшемуся ближе всего к разожженному камину. Отодвинул стул учтиво, помогая даме сесть. Потом устроился рядом, но сбоку.

Налил ей вино в кубок, затем — наполнил свой.

— Кто будет подавать еду? — спросила она хмуро, надеясь смутить его и сбить бесстрастную маску с лица.

Не сказав ни слова, он взмахнул рукой, и многочисленные блюда, подхваченные ветром, осторожно и быстро подлетели прямо к ней.

Катрина не сдержалась и удивленно ахнула. Заметив, как ее пленитель самодовольно ухмыльнулся, она поморщилась, пытаясь сделать вид, что совершенно не впечатлена.

Однако глаза фейри заблестели.

Как же это ее взбесило!

— Чем плохи обычные слуги? — буркнула Катрина, набирая рагу серебряной поварешкой, и одновременно с этим изучая взглядом столовые приборы. Нож для мяса казался весьма острым, а десертная вилка, впрочем, обладала тонкими и длинными зубцами.

— Они не так эффектны, — отозвался Хозяин, убирая за ухо шелковые белоснежные волосы.

— Вы похитили меня перед обручением, — Катрина решила перейти на вы — это воздвигало границы между ними, — куда уж эффектнее.

Фейри чуть заметно сощурился и раздраженно постучал пальцами по столу.

Так… Кажется, слабые места у него все же есть.

— На тот момент ты уже была моей. Тот юнец не имел права с тобой обручаться, — процедил Хозяин Зимы.

— Была вашей?! — леди Догейн фыркнула, — я вас не знаю! Как я могла быть вашей? Я не давала вам клятв и обещаний.

— Они мне не нужны.

— Это ваша проблема. Так как для всего другого мира клятва неоспорима.

Он оскалился, сжал пальцы в кулак… Снова сдержался, но на этот раз уже с трудом. Катрина заметила, как на мгновение побагровело от злости его лицо.

— Я не в первый раз прохожу через это, — прохрипел вдруг он, нарезая жареную баранину, — и ты не первая, кто пытается меня разозлить. Так вот скажу лишь раз: это того не стоит. Ты все равно станешь моей. Ты полюбишь меня, как и все те, кто был до тебя. У тебя не будет выбора.

— Полюблю вас? Или вы заставите меня сделать вид, что я люблю? Заставите изображать любовь из страха? Вам такая любовь нужна? Притворная? Болезненная?

— Со временем ты сама поверишь в свое притворство, — сказал он, отводя в сторону взгляд. Кажется, он сам себе не верил.

— Скорее, я потеряю надежду рядом с вами и притворство станет единственным способом выжить.

Он ухмыльнулся. Не ехидно, не саркастично, а как-то вымучено. Отпил вина. Кубок громко ударился о стол, когда Хозяин вернул его на место.

— Вижу, Катрина, — протянул он, стараясь наполнить свой голос иронией. Выходило слабо, — нам с тобой будет очень весело.

Она промолчала.

Леди Догейн взялась за мясо. Разрезая нежный ароматный кусок, она не могла отделаться от мысли: этот нож можно было бы воткнуть фейри в сердце. И всем проблемам пришел бы конец.

Его можно было бы просто убить… Неужели никто до нее об этом не думал? Нет, конечно, думал! Ведь не может быть так просто…

Она вдруг поняла, что резко застыла и что Хозяин неотрывно и напряженно на нее смотрит. Сделав вид, будто ничего не случилось, девушка продолжила разделываться с куском мяса.

— Ты думаешь, будто много знаешь о любви, — вдруг прошептал он, наклоняясь ближе, — но что можно знать в таком юном возрасте?

Сердце заныло, а перед глазами, затмевая реальный мир, вырисовался образ Лансера.

Однако голос фейри, спокойный, хоть и немного жесткий, с невиданной легкостью врывался в ее сознание, рассеивая все мысли, все воспоминания. Даже об ее прекрасном принце.

— Ты думаешь, что любовь это мгновение, которое каким-то волшебным образом продлится вечность. Но любовь это годы. Это долгое счастье, которое пролетает за секунды и это мимолетные расставания, которые тянутся словно бы века. Любовь это страдание, это гнев, это смирение. Любовь требует жертв, но никогда их не оправдывает.

— Это неправда, — разозлилась она, крепче сжимая нож. Что он может знать о любви? Похититель, душегубец?!

— Правда, — ухмыльнувшись, он качнул головой, — потому ты злишься, когда слышишь это. Ты знаешь, что это правда… Просто, как и большинство людей, предпочитаешь верить в красивую сказку.