Поцелуй зимы

Мерцание витражного стекла обволокло ее. Оно было таким ярким, что в глазах зарябило. Когда зрение вернулось, Катрина смогла разглядеть изображение, выложенное цветными стеклышками: это был стройный и красивый юноша с каштановыми длинными волосами, пленительной улыбкой и мандолиной в руках, на которой он играл, по-видимому, веселую мелодию. Его окружали цветы, деревья с молодой весенней листвой, а молодое золотое солнце обволакивало его своими лучами.

От витража веяло такой весенней свежестью, такой теплотой, что леди Догейн стало еще холоднее, еще страшнее и еще более одиноко.

Она вспомнила Лансера, и в сердце кольнуло. Как он? И что он думает? Знает ли он, что случилось? Знает ли, кто виноват? Ищет ли ее? А вдруг… А вдруг он решил, будто невеста сбежала?! Или того хуже — успел отчаяться и похоронил ее…

И как ужасно, должно быть, переживает Артур! Только бы он не натворил глупостей сгоряча. И отец… Небеса! Когда отец узнает — точно схватится за сердце!

Катрина вдруг поняла — у нее слишком много причин бороться за свою жизнь.

Она быстро оглянула комнату в поисках чего-то тяжелого, чего-то, что смогло бы разбить витраж, открывая ей путь на волю. Как назло, а, быть может, и специально, ничего подходящего спальной не оказалось.

Девушка прислонилась к стеклу, надавила на него, проверяя на прочность. Твердое, как камень. Наверное, очень толстое. Даже если бы в руках оказался тяжелый булыжник — вряд ли леди Догейн разбила бы им это препятствие.

Она провела пальцами по краям. В некоторых столичных домах, где ей доводилось побывать, стеклянные окна открывались с помощью специальной защелки. Они, правда, были не витражными, но… Кто знает? Этот замок полон странностей.

Вдруг Катрина различила замок, спрятанный с краю оконной рамы. Замок, как для двери. Она потеребила его пальцами, но тот держался крепко. Было бы что-то длинное и тонкое под рукой… Шпилька или ножик. Она могла бы попробовать — Артур когда-то учил ее вскрывать запертые замки. Леди Догейн, правда, ничего не помнила. Это было давно, еще в детстве. Но, возможно, еще помнили ее руки.

Стук в дверь, внезапный и звонкий, заставил ее нервно вздрогнуть.

— Катрина, — донесся хриплый голос из коридора, — ужин подан, ты готова?

Она дернулась, вспомнив: пленитель непременно хочет с ней поужинать. Когда он только ушел, леди Догейн думала снова взбрыкнуться в надежде, что удастся избежать этого, однако сейчас вдруг поняла: на трапезном столе обязательно будут приборы. А именно их ей недостает, чтобы разобраться с закрытым окном.

Катрина кинулась к шубе, спешно и неуклюже ее надела, и не успела толком застегнуться, как Хозяин снова оказался в ее комнате.

— Она тебе очень идет, — сказал он, внимательно и с интересом оглядывая ее тоненькую фигурку.

Под пристальным взором леди Догейн скуксилась. Она не привыкла, чтобы мужчины смотрели на нее… Так. Даже Лансер глядел иначе. Хотя желание и любопытство различались в его глазах, они почти полностью перекрывались кружащей голову нежностью.

Хозяин улыбнулся как бы мягко. Но даже это у него выходило слишком пугающе. Слишком холодно, отталкивающе.

Он протянул ей ладонь, предлагая приблизиться. Катрина, опустив голову, чтобы скрыть испуг в глазах, брезгливость в выражении лица, послушалась, но отказалась подавать руку.

Хозяин раздраженно качнул головой. Леди Догейн почудилось, что на этот раз он не стерпит, и уже замерла, готовясь почувствовать на себе всю ярость зимы, стужи, тайфуна, на которую только способно это существо… Однако он опять удержал себя в руках.

При всей своей жесткости, холодности он умудрялся сохранять такое самообладание. Оттого Катрине вдруг стало ужасно страшно. Мужчина, который громко кричит и бьет себя кулаком в грудь, бесспорно, опасен. Но он уязвим. Его ярость не только его сила, но и слабость, которой можно воспользоваться. Ее же пленитель… Слишком бесстрастен, спокоен, он твердо стоит на своем и напоминает тысячелетнюю гору, которой плевать на холод, на ветры, на землетрясения — ничего и никогда не способно разрушить ее. Значит… Никто и никогда не способен обмануть Хозяина Зимы?

Неужели леди Догейн действительно обречена?

Холод в коридоре защипал нос и кожу лица, но спрятанное под шубой тело его совершенно не ощутило. Она не представляла, что за зверь обладал столь удивительным, легким и теплым мехом, и подозревала, что тот и вовсе никогда не принадлежал живому существу.

Проводя пленницу по коридору, Хозяин Зимы как бы невзначай положил ледяную руку ей на талию. Катрине следовало отстраниться, но отчего-то… Отчего-то сейчас ей трудно было противостоять фейри.

Что это? Его чары? Или потеря надежды?