Поцелуй зимы

Лязг металла, крики гарнизонных стали стихать, и вскоре их полностью перекрыли гул сердца, тяжелое дыхание и пульсация в висках.

Бежать. Бежать. Бежать! Надо спастись! Она не могла думать ни о чем другом. Она не понимала, что происходит, где она находится, куда несет ее лошадь. Разум отключился, передав руководство первоначальному инстинкту, основной цели любого существа: выжить.

Что-то мелькнуло перед глазами. Что-то невероятно быстрое. И врезалось со всей дури в Размунда. Он зарычал, как озлобленный зверь, не удержал узду и слетел с коня.

Катрина заставила кобылу резко затормозить и развернуться.

— Размунд! — выкрикнула она испуганно, но тут увидела, что вассал, хоть и раненный, уверенно встает на ноги и обнажает меч.

Двое лучников нацелились в него с укрытия на извилистой осине. Мечник, одетый в черный кожаный доспех, двигался в сторону рыцаря.

— Бегите, — приказал Размунд Катрине. Увидев, что она мешкает, он выкрикнул громко и грозно, — живо!

Сердце задрожало, слезы ошпарили глаза из-за страха, обиды и злости. Она не могла не подчиниться, знала, что ничем не поможет в бою и все же… Все же почувствовала себя трусливой предательницей за то, что развернула лошадь и пустилась прочь.

Кобыла быстро и резво уносила ее от места засады, ловко преодолевала поваленные деревья, небольшие канавы, заросли колючего кустарника… Но вдруг резко притормозила и сменила направление.

— Что ты делаешь?! — Катрина натянула узду, вынуждая лошадь остановиться, но та ослушалась приказа.

Перейдя на спокойный шаг, кобыла двинулась куда-то вглубь чащи.

— Нет! Не туда! Не туда, глупая ты лошадь! — взвизгнула леди Догейн.

Кобыла не реагировала. Она будто бы и вовсе перестала воспринимать команды наездницы.

В горле защипало, подступил ком отчаяния… Но Катрина быстро взяла себя в руки и ловко, будто была одета в мужские штаны, а не длинное платье, слезла с шагающей лошади.

Она и не знала, что ноги так ослабли. Стоило ступням коснуться заснеженной земли, коленки подкосились, и девушка чуть не упала.

Впрочем, она удержалась.

Вновь схватив кобылу за узду, Катрина попыталась ее остановить, но та продолжила упрямо двигаться.

— Леди Догейн, — вдруг раздалось за спиной, — вот вы где.

Она опешила, отпустила лошадь, позволяя ей отдалиться. Катрина осторожно, будто это как-то могло помочь, обернулась.

Перед ней стояла женщина в черном церковном одеянии. Монахиня.

Леди Догейн выдохнула облегченно.

— Слава Небесам! На нас напали! — Катрина подскочила к монахине и схватила ее за локти, — нужно как можно быстрее попасть в монастырь, рассказать моему жениху, что случилось!

— О, не волнуйтесь, — пролепетала та подозрительно спокойно, — вас жених уже здесь, — монахиня коварно осклабилась.

— Здесь?.. — Катрина недоуменно нахмурилась, отшагнула и тут же напоролась на кого-то. На кого-то высокого, одетого в доспехи.

— Я здесь, моя любимая, — раздался хриплый мужской голос.

Сердце замерло.

Этот голос… Терзал ее в ночных кошмарах, разносился с воем ветра… Голос холода, голос вьюги, голос зимы…

Она оглянулась испуганно, застыла, словно обращенная в лед.

Это был он. С пугающе бледной кожей, с белыми, как снег, глазами, с холодным жестким взглядом.

Хозяин Зимы.

— Не волнуйся, Катрина, моя милая Катрина, — прошептал он с ужасающей нежностью, — я спасу тебя от этих разбойников.

— Нет… — лишь успела вымолвить она, прежде чем густая, сверхъестественная тьма заключила ее в крепких объятиях.

Глава 21. Вскрывая карты

В ушах звенело, темнота застелила все вокруг. Он попытался открыть глаза, но что-то мешало векам подняться. Через мгновение он понял, что это тугая и плотная повязка.

— А ведь мы могли бы подружиться, сэр Догейн, — раздался женский голос, отдающий ехидством.

Нежная и теплая ладонь коснулась его груди. Артур вздрогнул от неожиданности, почувствовал, что руки туго к чему-то привязаны. К стене, по всей видимости.

Тонкие пальцы растопырились, с жадным интересом впиваясь в его пресс. Небеса! Его еще и раздели?!

Рыцарь оскалился и взбрыкнулся. Тщетно. Привязан он был крепко.

— Мы могли бы даже стать любовниками, — продолжала женщина, опуская ладонь ниже… — мне всегда нравились обаятельные грубияны, вроде вас. Да и под рыцарскими доспехами, должна признать, тоже есть на что посмотреть.

Вдруг в сердце кольнуло. Артур узнал этот голос. В памяти всплыл образ черноглазой чертовки из леса, той, что не выходила у него из головы, той, что пробуждала страстное желание и большие подозрения.

— Ария… — прошептал он удивленно, хотя в плену ему впору было бы рычать.

— Как это льстит! Вы запомнили мое имя, — усмехнулась она злобно.

— Что это значит? Что тебе нужно? — он выдохнул резко. Наверное, из его ноздрей пошел пар, как у быка, ведь ярость, наконец, ударила в голову, — Небеса! Как только я выберусь…

— Что? Убьете меня? Я помню, вы говорили, что не побоитесь этого сделать. И знаете… Я склонна верить, что это правда, — она постучала длинными и острыми, как когти, ноготками по его крепкой груди и убрала руку, — поэтому вы не выберетесь.