Поцелуй врага

– Ладно, начну с себя. – Оборотень поворачивает мое лицо, взяв за подбородок. – Коваль Илья. – Я настолько растеряна, что мужчина прикладывает ладонь к своей груди, подтверждая жестом: это точно он. – Бета стаи. – Я отрицательно качаю головой. – Ну извини, до Альфы не дорос, да и не очень-то хочется. Двести тридцать три годочка от роду. Самый расцвет сил, – на этом блондин не останавливается: – Яна Кузнецова. – Прикладывает указательный палец на границе ключиц, вынуждая оторваться от его лица, опустить голову и взглянуть на мужскую руку. – Двадцать четыре года. Десять лет назад сбежала из дома, оставив свою мать в растерянности. Дочь Марка Литвина – предателя и убийцы. И моя пара, – ставит точку в своем монологе, зажимая меня с двух сторон руками.

Глава 20

Илья

***

Девочка часто-часто дышит, ее взгляд поднимается по моей груди, задерживается на губах, сомневаясь, что они могут говорить правду.

– Что ты сказал? – Зеленые глаза кажутся еще больше и темнее, делая бледное лицо совершенно кукольным.

– Мы с тобой связаны Богиней, – отвечаю я.

Девочка отмахивается от моих слов:

– Что ты сказал про моего отца?

– Тебе не послышалось, он предатель и убийца, – повторяю я спокойно. – Я не умею ходить вокруг да около или облекать факты в мягкую форму. Тут невозможно сказать по-другому.

Злючка затихает. Я готовлюсь к взрыву и не ошибаюсь. Маленькие кулаки резко поднимаются и с силой ударяют по груди, не отталкивая, а желая причинить боль. Истеричные удары, словно барабанная дробь, сбивают дыхание:

– Да как ты смеешь?! Его предали! Обвинили в том, чего он не делал! Изгнали! Его вина лишь в том, что он доверился своему другу, а тот предал. Испугался, – шипит с презрением, – побоялся, что отец лишит его первого места в стае. Не думаю, что ваш Альфа себе в чем-то отказывал, а мой отец все время прятался от вас. Скрывался. Жил там, куда нормальные люди и не думают соваться. Боялся, что его обнаружат и убьют. И где сейчас ваш Альфа, и мой отец, а?!

– Альфа? Скорее всего, решает проблемы в баре. Твои, между прочим. А Литвин шестнадцать лет как мертв. – Девочка перестала дышать, руки обессиленно упали вдоль тела. – Я был там, видел все своими глазами. И могу с полной уверенностью сказать: отец тебе врал. Играл на чувствах ребенка. Хотел выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

– Он не мог! – злючка выкрикивает мне в лицо.

– Мог. И скажу больше, Марк продолжил бы врать и сейчас, останься жив. Гнилые люди не меняются. И со временем их испорченное нутро разъедает внешнюю оболочку, показывая, кто они на самом деле. Это случается не сразу, но случается всегда.

– Вы его убили?! – спрашивает она.

– Лучше спроси, почему он умер? Но ты не спросишь. Боишься, что ответ тебе не понравится, разрушит идеальную картинку в твоей голове.

– И почему же мой отец умер?! – Яна выпаливает с яростью.

– Это очень долгий рассказ. Не будем задерживать хозяина дома, он и так тактично ожидает, когда мы закончим.

Я отрываю ладони от металлического изножья кровати, нужно отойти, увеличить расстояние. Близость злючки и ее запах не дают трезво мыслить, а метания зверя мешают сосредоточиться. Зверь тянет подойти еще ближе, прижаться, хочет намного больше, и его желания передаются мне.

– Мне нечего вам сказать. Я не увидел ничего, с чем бы не справился организм оборотня. Хорошая пища и ваша близость – лучшее лекарство. – Яна готова убить взглядом. Вертит головой от Константина ко мне и, видимо, решает, кого лишить жизни первым. – Какого рода близость, решать вам. Для начала достаточно находиться в одной комнате.

– Для какого начала? – рычит девчонка.

– Не нужно перекладывать ваши личные проблемы на меня, дитя. – Константин отвечает так, как он умеет: оппонент замолкает и слушает. – Я говорю то, что есть. Дальнейшее твое одиночество – смерть. Пара делает оборотня сильнее, мобилизует его ресурсы, а тебе поможет вернуть волчицу, восстановить физическое состояние. Вернет в полной мере слух, зрение, силу. – Яна слушает Константина, рассматривая меня и кривя губы. – Ты хочешь жить?

– Хочу, – отвечает она быстро.

И ведь реакция девчонки задевает, неприятно так колет в области груди.

– Да, ты тоже не мой идеал, – я сдабриваю колкость широкой улыбкой.

Всегда думал, что Рокотовым достались проблемные пары, а теперь смотрю на тонкую фигуру волчицы и понимаю, как ошибался. Даже в малейших ее движениях агрессия, в глазах злоба и неприкрытая ненависть, которой она угощает, стоит пересечься взглядами. Не представляю, как мне удастся соперничать с идеализированным образом умершего отца…

Заправляя еще влажные волосы за уши, Яна выходит из комнаты.

Босые ступни практически беззвучно ступают по ковровому покрытию. На каждый неуверенный шаг мое тело напрягается, готовое в любую секунду оказать помощь. Вот так, наверное, и чувствует себя преданный пес, следующий за своим хозяином.

Яна

***