Поцелуй во времени

— Как удачно, что нам почти не пришлось ждать. Через несколько минут — посадка на брюссельский рейс. Идем.

Вскоре мы уже сидели в другом самолете и летели в Брюссель. У меня из головы не выходили эти поиски в доме на холме. И вдруг мелькнула мысль: если Мальволия ведьма, ей ничего не стоит принять любой облик.

Глава 40

ТАЛИЯ

Спустя двадцать минут после ухода довольных Плезанта и Катберта Мальволия выпустила меня из погреба и сняла чары. Возможно, таким будет и мой конец. Ведьма просто бросит меня в свое подземелье умирать от голода.

Я была благодарна ей, что она все-таки намеревалась отправить меня к отцу. Пусть и в мертвом виде. Он поймет: я не сбежала из замка с молодым иноземным парнем.

Хотя, по правде, так оно и было.

Но пока я не собиралась покоряться судьбе. Я должна вернуться к отцу и все исправить. Если меня не спасут, мне нужно будет уговорить Мальволию отпустить меня. В дипломатии это называется жестом доброй воли.

И потому, когда она сняла чары, я не стала сетовать на «плен в плену». Как ни в чем не бывало я потянулась и сказала:

— Благодарю, что не продержала меня там долго. После неподвижности так приятно пошевелить руками и ногами.

Эти слова я сопроводила самой обаятельной улыбкой.

Но старуха не поймалась на мою благодарность.

— Давай, давай, шевели, пока они у тебя шевелятся. Не так-то долго им осталось шевелиться. А потом — снова за работу.

Моей главной задачей было произвести исключительно благоприятное впечатление на Мальволию. Однако шитье не превратилось в видимость работы. Я принялась постигать его с усердием, какого не проявляла ни в каких своих прежних занятиях. Мне нравилось ощущать прохладу шелка, струящегося между пальцев. Мне было приятно видеть, как отдельные куски кроя встают на свои места и становятся частями платья. Если бы не мое нынешнее положение, я бы, пожалуй, сочла шитье достойным занятием для себя. Ведь до сих пор я не делала ничего полезного.

Когда я сказала об этом Мальволии, она проворчала:

— Я учу тебя шить не для твоего удовольствия, но если тебе это нравится... что ж, наслаждайся.

Я провела за шитьем несколько часов. Единственным звуком был шелест материи. Мои стежки — поначалу крупные и неуклюжие — становились все мельче и изящнее. У меня был свой расчет: чем мельче стежки, тем больше времени уйдет на шитье. Кажется, Мальволии понравилось мое усердие, и она налила мне небольшую миску фасолевого супа. Я надеялась, что Мальволия, как и большинство эфразийцев, не любит зря жечь свечи. Значит, с заходом солнца моя сегодняшняя работа закончится. Я намеревалась растянуть шитье на столько дней, сколько возможно.

Солнце краснело и ползло вниз. Я теребила пальцами шелковую нить.

— Какой вкусный суп, — сказала я ведьме.

Стоит ли говорить, что ела я очень медленно, тщательно разжевывая каждую фасолину?

— Да уж, такого тебе в замке не подавали, — буркнула Мальволия.

— Конечно. Пиртл, главная королевская повариха, не очень-то и умеет варить супы. У нее они получаются слишком солеными. Наверное, ты и сама помнишь?

Мальволия промолчала. Я попробовала зайти с другого конца:

— Я слышала твой разговор со стражниками. Ты им говорила, что когда-то служила в замке. Это правда?

Мальволия сощурилась.

— Ты сама знаешь. Чего спрашиваешь?

— Я ничего не знаю, потому и спрашиваю. Мне об этом не рассказывали.

— Ты и впрямь не знаешь?

Похоже, мое неведение немного озадачило ведьму. Некоторое время она разглядывала заходящее солнце, потом сказала:

— Меня это не удивляет. С какой стати твоему отцу рассказывать такое? Он ведь тебе с детства твердил, что я — злая и коварная, что я только и помышляю, как бы тебя погубить.

«А разве не так?» — мысленно спросила я, забыв, что она умеет читать мысли. Но сказала я опять совсем другое: то, что требовала моя дипломатическая стратегия.

— Отец почти ничего не рассказывал о тебе. Я слышала только о том, что мне ни в коем случае нельзя дотрагиваться до веретен. С самого раннего детства, каждый день.

— А ты все равно дотронулась, — засмеялась Мальволия. — Тебе этого было не избежать. Но я немало позабавилась, наблюдая за жалкими усилиями твоего отца уберечь тебя от встречи с веретеном.

«Удивляешься, что отец, как мог, меня защищал?»

Меня удивляло и другое: если мое соприкосновение с веретеном было неизбежным, зачем Мальволия явилась в замок и заманила меня в башенную комнату? Может, боялась, что я избегну ее проклятия?

Будто прочитав мои мысли, она сказала:

— Я сама принесла веретено. Я должна была убедиться, что все идет так, как мною задумано.

«Какая забота!» — мысленно усмехнулась я, однако вслух произнесла:

— Я была рада услышать о неизбежности моей встречи с веретеном. А то я обвиняла себя в легкомыслии. Точнее, отец меня обвинял.

Мальволия снова засмеялась.

— Это очень похоже на твоего отца. Ему всегда надо кого-то обвинять.