Поцелуй теней

Я погладила доску и подняла взгляд на Андаис, на ее вежливые непроницаемые глаза.

– Быть может, я была бы не столь осторожной, если бы ты не говорила "Я не собираюсь сегодня причинять тебе вреда". Если бы ты сказала просто "Я не собираюсь причинять тебе вреда".

Я это произнесла с интонацией полувопросительной.

– О нет, Мередит. Это было бы слишком близко к лжи, а мы не лжем – впрямую. Мы можем говорить до тех пор, пока ты не начнешь думать, что черное – это белое, а луна сделана из зеленого сыра, но мы не лжем.

Я произнесла как можно ровнее:

– Следовательно, ты планируешь причинить мне вред, по только не сегодня.

– Я не сделаю этого, если ты меня не вынудишь.

Я посмотрела на нее, наморщив лоб:

– Я не понимаю, тетя Андаис.

– Ты никогда не задумывалась, почему я для своих красавцев-мужчин установила целибат?

Вопрос был настолько неожиданным, что я вытаращилась на нее и так просидела пару секунд.

– Да, тетя Андаис, задумывалась.

Вообще-то уже столетиями многие голову ломали: почему?

– Много веков мужчины нашего Двора рассевали свое семя вдаль и вширь. Стало много полукровок и мало чистокровных фей. Поэтому я заставила их сберегать свою энергию.

Я уставилась на нее:

– А почему тогда не дать им доступ к женщинам Высшего Двора?

Она откинулась на спинку, кожаные перчатки гладили резные подлокотники:

– Поскольку я хотела продолжить свой род, а не их. Было время, когда я предпочла бы видеть тебя мертвой, чем рисковать, что ты унаследуешь мой трон.

Я посмотрела в эти светлые глаза:

– Да, тетя Андаис.

– Что да?

– Да, я это знаю.

– Я видела, как дворняги завоевывают Двор. Люди загнали нас в подземелья, а теперь сама их кровь разлагает наш Двор. Они размножаются быстрее нас.

– Как мне кажется, тетя Андаис, они всегда размножались быстрее. Это, я думаю, связано с тем, что они смертны.

– Эссус сказал мне, что ты его дочь. Что он тебя любит. Он еще мне сказал, что из тебя когда-нибудь получится отличная королева. Я над ним посмеялась. – Она посмотрела мне в лицо. – Сейчас я не смеюсь, племянница.

Я заморгала:

– Я не понимаю, тетя.

– В твоих жилах – кровь Эссуса. Кровь моей семьи. Пусть лучше продолжится капелька моей крови, чем ничего. Я хочу, чтобы наш род жил, Мередит.

– Я не очень поняла, чей это наш, тетя Андаис?

Хотя у меня было пугающее чувство, что я понимаю.

– Наш, наш, Мередит. Твой, мой, Кела.

От упоминания в этом списке моего кузена у меня засосало под ложечкой. Не так уж неизвестен у фей брак между близкими родственниками. Если это она имеет в виду, то я крупно влипла. Секс – это не судьба, которая хуже смерти. Секс с моим кузеном Келом вполне может ею оказаться.

Я посмотрела на шахматные фигурки, потому что не была уверена, смогу ли не выразить этого на лице. С Келом я спать не буду.

– Я хочу продолжить нашу линию, Мередит, любой ценой.

Наконец я подняла глаза со спокойным выражением лица.

– И какова же будет эта цена, тетя Андаис?

– Ничего такого противного, как то, о чем ты, кажется, подумала. Мередит, я на самом деле тебе не враг.

– Если мне будет позволена такая дерзость, моя тетя, ты и не друг мне.

Она кивнула:

– Очень верно. Ты для меня не более чем сосуд, несущий продолжение нашей линии.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Что такого смешного? – спросила она.

– Нет, тетя Андаис, это совершенно не смешно.

– Хорошо, тогда позволь мне говорить прямо. Я дала кольцо тебе на палец прямо со своей руки.

Я уставилась на нее. На ее лице никаких коварных намерений не читалось. Она вроде бы действительно ничего не знала о попытке моего убийства у нее в машине.

– Я весьма и весьма оценила этот подарок, – осторожно произнесла я и сама услышала, как неискренне это прозвучало.

Она либо не услышала, либо не стала обращать внимания.

– Гален и Баринтус говорили мне, что кольцо оживает у тебя на руке. Это мне куда приятнее, чем ты думаешь, Мередит.

– Почему? – спросила я.

– Потому что, если бы кольцо осталось на твоей руке неизменным, это бы значило, что ты бесплодна. Оно оживает – это знак того, что ты способна принести дитя.

– А почему оно реагирует на всех, кого я касаюсь?

– На кого оно еще реагировало, кроме Галена и Баринтуса? – спросила она.

– На Дойла, на Холода.

– Не на Риса? – спросила она.

– Нет.

– Ты касалась серебром его кожи?

Я хотела сказать, что да, потом подумала.

– Кажется, нет. Кажется, только через одежду.

– Должна быть голая кожа, – сказала Андаис. – Даже тонкая ткань может помешать.

Она наклонилась вперед, положив руки на столешницу, взяла снятую с доски ладью и стала вертеть ее в руках. Про любого другого я бы сказала: нервничает.

– Я сниму ограничение целибата с моей стражи.

– Миледи! – сказала я с придыханием, потому что эта новость застала меня на вдохе. – Это чудесная новость.

Можно было подобрать и другие эпитеты, но я выбрала "чудесная". Никогда не надо выражать чрезмерного удовольствия перед королевой. Хотя про себя я подумала, почему она мне первой об этом сообщает.

– Запрет будет снят для тебя и только для тебя, Мередит.

Она рассматривала шахматную фигурку, не поднимая на меня глаз.

– Прошу прощения, миледи?