Поцелуй победителя

Арин вдруг осознал, что Рошар мог и раньше начать выпытывать у Кестрель сведения, еще в городе. Если он этого не сделал, то вряд ли потому, что опасался за ее хрупкое здоровье или не верил в возможность вытянуть что-то полезное из ее отрывочных воспоминаний. Дело в том, что Рошар не готов был безоговорочно поверить ее словам… По крайней мере, раньше не был готов. И если теперь он доверял ей, то лишь потому, что Кестрель оказалась жертвой их главного врага. Этот факт — Арин почти прочитал мысль, мелькнувшую в глазах Рошара, — делал ее ценным союзником.

— Мне не нравится твоя идея, — покачал головой Арин.

— Она может принести пользу.

— Не смей ее использовать.

— Дочь генерала? Только дурак откажется от такой возможности. Ты говоришь о Кестрель так, будто она статуэтка из хрупкого стекла. Знаешь, что вижу я? Стальной характер.

— Не втягивай ее в эту войну. Я отвезу ее обратно в город.

— Нет, — раздался голос Кестрель у них за спиной. — Я не поеду.

Арин обернулся и испугался ее вида. Хотя она тонула в огромной рубашке, отчего казалась совсем маленькой, а ее глаза впали от усталости, дело было в другом — в том, как она упрямо вздернула подбородок. Арин уже видел ее такой. Ее решимость была скалой, о которую мог разбиться любой корабль. Кестрель и себя не пожалела бы, лишь бы добиться своего.

«Посадите этого раба под замок». Слова, которые дочь генерала произнесла в тот день, когда отправилась сражаться за него на дуэли, до сих пор причиняли Арину боль. На него тогда нахлынуло чувство беспомощности от осознания, что со всеми стражниками ему не справиться. Первый удар. Унижение. Изумленное восхищение. В следующий раз Арин увидел свою госпожу уже после дуэли, раненую и хромающую по лужайке возле виллы.

Все эти события заставили Арина измениться и открыли глаза на то, что пряталось в глубине его души, словно золотая жила. Медленно нарастающее влечение, которое постепенно против его воли превратилось в нечто большее. То, что произошло прошлой осенью, когда Кестрель обманом посадила его под замок, а сама отправилась на дуэль, прекрасно иллюстрировало их отношения. Кестрель все время причиняли боль, а он оставался невредим. Мысль о том, что она страдает за него, больно ранила его каждый раз.

Взгляд Арина скользнул по косе, которую Кестрель только что заплела. В сумерках трудно было разглядеть цвет ее волос. Образ убитой валорианки всплыл в голове Арина, он вспомнил, как солдаты волокли его сестру.

— Тебе нельзя оставаться.

— Не тебе решать.

— Это опасно.

— Не важно.

— Я не позволю.

— Армией командуешь не ты.

Рошар улыбнулся.

— Нет, — выдохнул Арин. — Не надо!

— С чем вы пришли, леди Кестрель?

— Мой принц, я хочу поступить на службу. Клянусь верно служить, уничтожать ваших врагов и омыть клинок их кровью.

— Какая очаровательная валорианская жестокость. Это что, традиционная военная клятва? Мне нравится. Я согласен.

Кестрель кивнула и странно посмотрела на Арина, как будто извиняясь. Трудно сказать, что послужило этому причиной — недовольное лицо Арина или его воспоминание, незримо мелькнувшее в вечернем воздухе. Потом она ушла.

— Если ты отправишь ее в битву, — сказал Арин Рошару, — она погибнет одной из первых.

— Почему? Из-за того, что она меньше тебя ростом? Готов поспорить, Кестрель подготовлена лучше, чем многие из наших пехотинцев.

— У нее нет ни таланта, ни опыта.

— Она сама так захотела, Арин. Я ее прекрасно понимаю и, честно сказать, очень надеюсь, что она поможет нам победить.

— Пусть Кестрель будет твоим советником. Возьми ее в армию, дай звание, если хочешь. Но в бой не пускай.

— Ладно, — пожал плечами Рошар. — Раз ты так просишь.

Арин отвернулся, собираясь уйти. Готова разрывалась от мыслей, сердце ныло. Вдруг Рошар коснулся его плеча с неожиданной мягкостью.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы она всегда была в безопасности. Увы, в нашем мире это невозможно.

Арин уговорил двух гэрранских офицеров лечь спать в одной палатке. Освободившуюся он сложил и взвалил на плечо. Потом нашел женщину, которая была примерно такого же роста и комплекции, как Кестрель, и отдал ей маленький засапожный нож в обмен на рубашку и штаны. Затем Арин порылся в обозе, но его ждало разочарование: все запасные доспехи были огромными, мечи — слишком тяжелыми. Он посмотрел на ряды пищалей, спрятанных в повозке с двойным дном под горами фуража. Так ни на что и не решившись, он оставил орудия на месте. В конце концов Арин взял восточный арбалет. Даже если Рошар и впрямь не пустит Кестрель в бой, нельзя исключать вероятность внезапной атаки.

Когда Арин наконец принес свою добычу к палатке, вокруг окончательно стемнело. Лицо Кестрель освещали блики костра, разведенного неподалеку. Стараясь поменьше смотреть в ее сторону, Арин опустился на корточки, чтобы закрепить опоры для палатки. Он воткнул в землю колышек и заметил, что стало немного суше.

— Я подумала… — Раздался в темноте голос Кестрель. Но договаривать она не стала и слегка коснулась его запястья пальцами, будто крылышками мотылька.