— Значит, тебя это устраивает? — спрашивает ее Ло. — Он собирается трахнуть тебя, а потом уберется отсюда. Для тебя это нормально, Роуз? Ты ждала двадцать три чертовых года, чтобы потерять девственность, и ты собираешься отдать ее парню, который даже не может, блядь, признаться, что любит тебя.
— Я не собираюсь признаваться в том, чего не чувствую, — говорю я ему. Он открывает рот, но я перебиваю его. — Хочешь, чтобы я усадил тебя и забил твою голову цифрами, фактами и соотношениями? Ты не сможешь переварить то, что я хочу сказать, потому что ты этого не поймешь, и я знаю, что это причиняет тебе боль. Но я ничего не могу изменить в этой ситуации. Я — плод матери, которая является такой же замкнутой, и поверь мне, когда я говорю, что ты никогда не узнаешь обо мне больше, чем я позволяю тебе узнать. Этого должно быть достаточно, чтобы быть моим другом, Ло.
Он обдумывает это, а затем говорит:
— А что насчет тебя, Роуз, тебе этого достаточно?
Лили протягивает руку и касается ее плеча.
Роуз натянуто кивает и крепче сжимает руку Лили.
— Мне нужно в уборную. Встретимся в машине, ребята.
Лили придерживает свою сестру за талию, пока они пробираются через толпу.
Я наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она благополучно доходит до уборной, а затем поворачиваюсь к Ло. Взгляд, который он бросает на меня, заставляет меня задыхаться в течение нескольких секунд.
Он смотрит так, словно сорвал с меня плащ супергероя и отправил в мир смертных.
— Просто хочу, чтобы ты знал, — говорит Ло, — сегодня вечером я утратил к тебе всякое уважение. И тебе не удастся с легкостью получить его обратно.
Райк ничего не говорит. Он просто стоит с обеспокоенным и мрачным выражением лица.
— Конечно, — говорю я. — Я понимаю.
Ло сжимает губы, его челюсть напряжена, когда он кивает Райку. Затем они направляются к машине, без меня.
Я стою неподвижно и пытаюсь привести в порядок чувства, которые смешались в кучу.
Какой человек нуждается в психотерапевте, чтобы тот рассказал ему, что он чувствует?
Я не так умен, как думал, или же я просто человек?
19. Роуз Кэллоуэй
Я получаю это сообщение, как только приезжаю к флористу, чтобы выбрать цветочные композиции для свадьбы.
Это похоже на обратный отсчет до Апокалипсиса.
Я отвечаю сестре, что все в порядке. По крайней мере, на этот раз она не придумала глупого оправдания. Её «боли в животе» за последний месяц были больше связаны со страхом встретиться лицом к лицу с нашей осуждающей матерью.
Лили прошла долгий путь: сначала мама ее игнорировала, а затем попросила не раздвигать ноги. Наносить светло-розовый блеск для губ (в те редкие дни, когда Лили красится). Причесывать волосы, чтобы они не выглядели, словно после секса.
Мама ее высмеивает. И мы с сестрой знаем, что это не из-за отсутствия любви к нам, а из-за необходимости защищать репутацию семьи.
Я быстро оглядываю цветочный магазин. Бретт сегодня следует за мной повсюду со своей камерой, ловко избегая покупателей, чтобы в кадре была только я. Я приехала на двадцать минут пораньше, чтобы выбрать то, что мне понравится, тогда моей маме будет сложнее навязать мне свое мнение.
Для начала я выбираю розовые и бежевые розы для центральных украшений. Я с нетерпением жду, пока флорист продемонстрирует композицию. И замечаю, что из цветов торчит мишура.
— Попроще, — настаиваю я. — Только цветы. Мы расположим их в один длинный ряд вдоль стола. Никаких отдельно стоящих ваз, все должно выглядеть как один расширенный центральный элемент, — я оглядываюсь и замечаю стол с белыми розами. — Эти для букета. И мы можем обернуть стебли жемчугом, — я не уверена, понравится ли это Лили, но на данный момент, очевидно, что ее это не заботит.
Ее единственной просьбой за последние два месяца было
Пока я жду маму, то решаю зайти в Твиттер и нажать #PoPhilly. Появляется список твитов.
Чудесно.