Поцелуй небо (ЛП)

Ло смеется, а я спокойно делаю еще один глоток своего кофе.

— Отъебись, — ругается Райк, что через стену звучит не так уж угрожающе.

Мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его и быстро читаю сообщение.

Роуз: Ты уже говорил с Лореном про *это*?

Я не удивлен, что Роуз вернулась к зацикливанию на проблемах Лили и Лорена. Ей нравится заботиться о своих сестрах, но я считаю, что сосредоточенность на Лили и Ло отвлекает её от решения собственных проблем.

Пишу ответ: Сделаю это прямо сейчас.

Одной проблемой, которой она одержима, меньше, одним источника стресса в её жизни меньше. Я убираю телефон в карман и, обращаясь к Ло, задаю вопрос Роуз как от себя лично.

— Лили занимается сексом больше, чем обычно, верно?

Роуз про это не знает, но Ло на удивление откровенничает про секс с Лили. Им движет страх, что он снова начнёт поощрять ее зависимость, и ему помогает то, что он прислушивается к моим мудрым советам.

— Нет, но она хочет этого, — он встает, мусорный пакет всё ещё в руке. — Всё это гребаное реалити-шоу выводит её из себя. И она заглушает свою тревогу сексом, что означает, что я не буду трахаться в течение следующей недели, и она получит только мои пальцы, — он смотрит на камеру, прикрепленную к углу потолка и стены, и машет в объектив. Затем он подмигивает.

И именно поэтому это шоу будет популярным. Отсутствие цензуры — это именно то, что сделает шоу лучше.

— То есть вы не занимаетесь сексом? — говорю я, не добавляя в тон никакого недоверия, хотя оно и звенит у меня в голове.

Они почти всегда трахаются ночью и утром. Это достаточно легко услышать через стены.

Лорен потирает затылок, вероятно, пытаясь решить, будет он лгать или нет.

Когда он опускает руку, он говорит: — Нет, я имею в виду… — он делает вдох, и я терпеливо жду, — мы трахались на днях. После этого она была немного навязчива, поэтому я хочу, чтобы она воздержалась три или четыре дня, и посмотреть, как она справляется.

— И при этом вы пользовались презервативами? — спрашиваю я.

Он замолкает на секунду, а потом стучит кулаком по стене.

— Райк, поторопись, блядь.

— Ло, — говорю я.

Он смотрит на меня горящими глазами.

— Этот разговор окончен.

— Я пытаюсь представить, как Лили будет выглядеть беременной, — говорю я как бы невзначай. — Все её тело округлится или только живот?

— По крайней мере, я занимаюсь сексом, — парирует Ло, в его голосе звучит чистая озлобленность. — Как давно ты трахаешь свою руку?

Он сжимает челюсть, когда произносит эти слова, сдерживая раздражение. Ло умеет задевать людей словами, и он стал лучше с нашей первой встречи. Тогда он был пьяным мудаком. Просто и ясно. Теперь он трезвый мудак, который сожалеет, когда его фильтрование базара не работает должным образом.

К его счастью, меня трудно вывести из себя.

— Мы с моей рукой давно ладим, — говорю я непринужденно и даже улыбаюсь.

Кажется, он успокаивается, когда осознает, что не оттолкнул меня.

— Я не твой брат, — я указываю на погреб, в котором Райк успешно исчез. — Я не собираюсь осуждать тебя за то, что ты сделал глупость. Но я встречаюсь со старшей сестрой твоей девушки, так что мои собственные яйца на кону.

Он кивает, как будто понимает.

— Таковы последствия деления постели с дьяволицей.

— И она мне, блядь, нравится, — возражаю я, — так что сделай мою жизнь проще и используй презерватив.

Я не говорю ему, что он не готов стать отцом, что мысль (для любого из нас) о том, что Лили может забеременеть, пугает. Я не говорю ему, что алкоголизм передается по наследству или что он сейчас слишком занят, чтобы воспитывать ребенка. Он все это знает. Он слышал это тысячу раз от Роуз и от своего родного брата.

Роуз и Райк не понимают, что если повторять что-то снова и снова, то можно стать невосприимчивым к этому. Энди Уорхол использовал эту теорию в своей картине с изображением электрического стула. Он повторял изображение до тех пор, пока ты не перестал воспринимать его как нечто ужасное.

Оно теряло свой смысл.

Я не повторяю то, что уже было сказано. Я хочу, чтобы мои слова что-то значили.

Поэтому я назвал ему причину, в которой я лично заинтересован.

Я — подонок, который заботится только о себе.

Я такой, каким ему нужно, чтобы я был.

Он долго смотрит вниз, переваривая сказанное.

— Я буду более осмотрителен, — бормочет он себе под нос.

Шум из погреба прерывает наш разговор. Райк, должно быть, столкнулся сразу с тремя трубами.

Он кашляет и говорит: — Здесь так много чертовой плесени. Никто не должен жить на этом этаже, пока мы не наймем кого-нибудь для уборки.

Ло снова нагибается к двери.

— Если это твой способ заставить Дэйзи жить с тобой, можешь забыть об этом. Я итак с трудом перевариваю вашу дружбу.

— Ты что, блядь, издеваешься? — отвечает Райк. — В её комнате были крысы, она живет среди плесени, и твое первое предположение — это то, что я хочу её трахнуть?

Глаза Лорена сужаются.

— Я ничего не говорил о том, что ты хочешь трахнуть её.

Райк стонет.