Поцелуй навылет

Признав окончательное поражение, Фоби как раз отходила от двери, когда зажужжал долгий ответный сигнал без знакомого сонного голоса, который обычно ему предшествовал. Фоби мгновенно ринулась назад к двери. Она вовремя успела открыть ее и упала на пушистый коричневый ковер в прихожей, прислушиваясь к последним, коротким звонкам. Медленно поднимаясь по лестнице, она поблагодарила всех святых, которых смогла вспомнить. Дверь в квартиру была приоткрыта, и Фоби с облегчением вздохнула. Скорее всего, Флисс уже вернулась в постель к Айену с его ужасными трусами, как у героя мультфильма Фреда Флинстона, которые вчера вечером являлись главной темой оживленного разговора на кухне.

Прижимая к груди сумку, Фоби неверной походкой вошла в квартиру, поцеловала дверь и закатила глаза, обнаружив забытые ключи на столике из тика. Комната нисколько не изменилась с тех пор, как Фоби видела ее в последний раз.

Она тихо прошла на кухню и в гостиную, но не обнаружила ни малейшего признака чьего-то присутствия.

Фоби взяла кроссовку «Найк» десятого размера, принадлежащую Айену, занесла ее над головой и ворвалась в свою комнату.

На кровати лежал Дэн. Его пальцы сплелись на затылке, локти торчали в стороны острыми углами. Он вытянулся во всю длину, и его ноги в красных носках не помещались на кровати. Она видела загорелую волосатую лодыжку, оцарапанную котом. Он весело улыбался, словно пушистый игрушечный медвежонок с четвертого этажа универмага «Харродз».

— Как ты вошел? — спросила она, опуская кроссовку Айена, распространявшую вокруг отвратительный запах.

— Я взял ключи у тебя в сумке. — Дэн улыбнулся еще шире. — На кредитной карте, которая, кстати, уже просрочена, был твой адрес. Я очень боялся, что твоя подруга примет меня за взломщика.

— Она не придет, — сказала Фоби, как будто Дэн сам об этом не догадался.

— Ты носишь носки, которые я тебе подарила! — задохнулась она от восторга.

— Я пытаюсь завоевать тебя с помощью своих сногсшибательных носков, — нервно пошутил Дэн, снова опускаясь на подушки. — Иди сюда.

Фоби помедлила несколько секунд, размышляя над тем, как незаметно убрать с кровати ее старый лифчик, на тот случай, если Дэн его вдруг не заметил. Но ее внезапно захватило такое сильное сексуальное возбуждение, сдерживаемое на протяжении всего вечера, что ее мысли ненадолго задержались на этом предмете. Абсурдность пребывания Дэна в ее пыльной комнате послужила дополнительным стимулятором. Мужчина, который устраивал и ломал судьбы людей, которого знали и боялись во всей Европе и который мог разрушить удачно складывающуюся карьеру одним телефонным звонком, распростерся на ее старом покрывале. Его глаза сверкали в предвкушении удовольствия, а тело казалось таким же теплым и манящим, как только что наполненная большая ванна.

Улыбнувшись в ответ, она неторопливо сняла маленькие жемчужные сережки и потерла мочки ушей, упиваясь опьяняющим жгучим желанием, которое прогоняло ее усталость, словно массаж с ароматическими маслами, пощипывающими тело.

— Кстати, это правда, — тихо сказал Дэн, не сводя с нее глаз.

— Что? — Фоби положила серьги на пыльный столик и приблизилась к нему.

Закусив губу белыми зубами, он поймал краешек ее шелковой накидки.

— Что я тебя люблю, — прошептал он.

Фоби никогда раньше не видела, чтобы он чувствовал такую неловкость и беспокойство. Наморщив лоб, она с трудом скрывала свое ликование. За все время, которое они провели вместе до ее отъезда в Новую Зеландию, Дэн ни разу не признался ей в любви. Она слышала самые разнообразные варианты. Его любимыми фразами являлись: «Я тебя обожаю», «Я без ума от тебя», а также выражение: «Не знаю, что бы я без тебя делал». Но сказать «люблю» для Дэна было невозможно.

— Фоби!

— Да?

— Ты еще чувствуешь что-нибудь ко мне? Я знаю, в твоей жизни появился этот парень, но я подумал…

— Дэн, — прервала его Фоби, — к какой вере принадлежит Папа Римский?

Он взглянул на нее и вновь широко улыбнулся.

— Иди ко мне.

Вне себя от счастья, Фоби прыгнула на кровать и приземлилась прямо на свой серый бюстгальтер тридцать четвертого размера.

Это вряд ли являлось поступком опытной соблазнительницы, но Дэн казался восхищенным. Он притянул ее к себе и жадно поцеловал так долго и страстно, что Фоби почти понадобился второй поцелуй, чтобы прийти в сознание.

— Боже, как от тебя чудесно пахнет… — Он уткнулся носом ей в шею, словно голодный кот. Он раздевал ее со своим обычным неуважением к пуговицам, молниям и застежкам и отбрасывал предметы одежды в сторону.

Вдруг ее сердце упало, словно выпрыгнувший из самолета парашютист, когда она вспомнила, что уже давно не принимает противозачаточные средства и что у презервативов, которые лежали где-то в шкафчике ванной комнаты, давно истек срок годности.

Запечатлев долгий поцелуй на руке Дэна, Фоби отодвинулась от него.

— Я… э-э-э… не думаю, что у меня есть… Ах да, только что вспомнила! Подожди минутку.