Поцелуй навылет

Ожидая увидеть хаос, который царил в комнате Портии в Дайтон Мейнор, Фоби с удивлением обнаружила, что маленькая светлая квартира сверкала чистотой и порядком, словно гвардейский гардероб перед парадом. Количество предметов мебели белого и кремового цветов было минимальным. Блестящий отполированный пол покрывали толстые ковры в тон мебели. Светлые стены украшали картины в широких деревянных рамах, которые являлись великолепными и тщательно выбранными оригиналами. Среди подписей Фоби узнала одного художника из Глазго и некоторых более удачливых современников Стэна. Даже Ворчун подходил к декору квартиры, про себя отметила она, когда увидела очень толстого белого кота. Он важно подошел к ней на мягких лапках и потерся о ее ноги, мяукая и мурлыча одновременно.

На мгновение Фоби подумала: не снимала ли Портия квартиру вместе с мебелью, или какая-нибудь подруга попросила ее пожить в своем доме на время своего отъезда. Эта квартира казалась самым неподходящим местом для Портии, которая коллекционировала все — от лошадок-качалок до молочных сепараторов, от выпусков журнала «Харперз и Куин» до китайских куколок. Но сейчас в ней не было ничего лишнего. Каждый предмет имел практическое назначение или отвечал самому взыскательному вкусу. Казалось, что Портия полностью переделала себя.

Внутри было очень душно, и влажная, маслянистая, покрытая средством для искусственного загара кожа Фоби заблестела от пота. Шерсть Ворчуна начала прилипать к темным ногам.

Она бросилась в ванную комнату и потратила почти половину куска мыла «Флорис» в попытке отмыть руки. Несмотря на коричневые полосы, оставленные на белом пушистом полотенце, они лишь поменяли свой цвет на ярко-оранжевый. Фоби заметила, что они издавали запах. Зловоние окутывало ее, словно туча мошек, несмотря на духи Портии, которые она вылила на ладони. В сочетании запах оказался еще хуже — будто грядку с цветами полили жидким органическим удобрением.

В течение десяти минут Фоби сражалась с задвижками окон, пока не открыла все, что было в ее силах. Сильный ветер и дождь никак не подействовали на ее решимость. Обратив внимание на часы, которые показывали значительно больше семи, она направилась на кухню, чтобы приготовить закуски, напоследок включив вентилятор.

Ворчун лежал в позе сфинкса прямо на столе, провожая ее бесстрастным взглядом сощуренных зеленых глаз.

Холодильник был заполнен бутылками шампанского «Тэтэнжэ», шестью упаковками красной сочной клубники, двумя десятками утиных яиц, несколькими упаковками копченого лосося и большим количеством взбитых сливок.

Ворчун в мгновение ока спрыгнул со стола и начал вертеться у нее под ногами с жалобным хриплым мяуканьем.

— Закуски, — слабо пробормотала Фоби, подумав, не заключалось ли «огромное одолжение», которое она должна была сделать Портии, в приготовлении яичницы-болтуньи и какого-нибудь великолепного блюда из клубники.

Единственное, что сразу пришло Фоби в голову при взгляде на клубнику, было съесть ее, и она уничтожила половину одной упаковки. Вытирая красные от сока губы, она чувствовала себя значительно лучше. Ворчун, занятый пожиранием копченого лосося на полу, также казался очень довольным.

Наливая себе шампанское и пролистывая за бокалом великолепное, но тем не менее слишком откровенное издание Камасутры, Фоби испытывала что-то близкое к экстазу. Потом она заглянула в шкаф Портии и с восторгом осмотрела восхитительные предметы одежды на любой сезон. Каждая вещь находилась в пластиковом мешке, и шкаф казался лабораторией, в которой хранились замороженные тела. Она как раз рассуждала, хватит ли ей времени принять душ в маленькой белой ванной комнате, когда раздался первый звонок.

— Привет, — выдохнула она преувеличенно бодрым тоном, который, на ее взгляд, должны иметь все друзья Портии.

— Привет, — послышался голос, искаженный уличным шумом. — Это я.

Кто бы ни был этот «я», он наверняка полагал, что разговаривает с Портией.

Решив, что будет не слишком вежливо держать гостя на улице, пока она объясняет отсутствие Портии по домофону, Фоби нажала на кнопку, открывающую дверь, и бросилась на кухню, чтобы сполоснуть бокал и засунуть шампанское в холодильник. Ей не хотелось, чтобы гость подумал о ней как о воришке и пьянице.

— Заходи, — крикнула она, не поворачивая головы, когда услышала негромкий стук в дверь. — Дверь открыта. Боюсь, что Портия немного…

Фоби застыла, а ее голос изменился до неузнаваемости и оборвался, как запись на зажеванной кассете.