Поцелуй навылет

Она попыталась преодолеть дрожь в голосе.

— Я тоже. — Саския откашлялась и выпрямилась, продолжая оставаться за отбитым крылом ангела. — Мы могли бы делать это вместе. Вместе избегать общества.

Сделав шаг вперед, Фоби с любопытством осмотрела ее, замечая чистые волосы, черный брючный костюм от Армани, модные туфли. Она выглядела лучше, чем последние месяцы. Ее лицо еще носило следы страданий, но глаза горели, а на щеках появилось слабое подобие прежнего румянца.

— Ты приехала из Беркшира, чтобы поддержать Флисс? — спросила Фоби со слезами восхищения. — После всего, что произошло на прошлых выходных, ты сделала это?

— Ну, я... — виновато начала Саския.

— Боже, мне следует взять себя в руки, да? — Фоби снова прислонилась к мраморному ангелу-хранителю, прижимая к глазам ладони, чтобы остановить потоки слез. За последние три дня она выплакала больше жидкости, чем выпила. Но они продолжали литься при малейшем поводе.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — настаивала Саския.

— Я не могу, — выдавила Фоби. — Я не вижу... не вижу смысла... в рассматривании толстяков Флисс... Это... это не поможет.

— Пожалуйста.

— Нет!

— Фредди...

— Убирайся!

— Жди здесь. — Саския умчалась прочь.

— И в-верни мою собаку! — взвыла Фоби.

Манго ждал в тени высокого платана рядом с галереей и курил сигарету, когда Саския пересекла улицу и направилась к пабу.

— Саския! — он бросился за ней и поймал ее за руку. — Где она, черт возьми?

— На проклятом кладбище. — Саския кивнула в сторону расположенной напротив церкви. — Я не смогла уговорить ее выйти. Она продолжает плакать. И выглядит довольно отвратительно.

— Боже! — Манго выглядел испуганным.

— Ее одежда просто ужасна. Я немного боюсь, что наш план не сработает.

— Он должен сработать. — Манго потер руки. — Это будет великолепное зрелище.

— Есть еще кое-что. — Саския покосилась на окна галереи, в которой толпа людей, снующих между своими глиняными собратьями, начала редеть. Приглашенные отправлялись по домам. — Ты видел скульптуры, Манго?

Он повернулся и посмотрел на них. Его голубые глаза расширились от ужаса.

— Ты сказала, что Флисс лепит людей, Саския!

— Это и есть люди. Очень толстые люди.

— А Фоби очень стройная малышка. — Манго озабоченно прижал к губам большой палец. — Теперь я понимаю. Боже... Не важно, мы все равно должны попытаться. Проследи, чтобы она была там еще не меньше десяти минут. Дилан уже успел пустить слух, так что Флисс и компания практически в курсе. Если с Феликсом возникнут сложности, я скажу ему, что Фоби собирается уехать к своим родителям. Где они живут?

— В Гонконге, — удивленно ответила Саския.

— Значит, в Гонконг. Прекрасно. Увидимся через десять минут.

Саския вновь направилась к кладбищу.

— Привет.

— О боже, ты уже вернулась? Довольно быстрый осмотр, разве не так?

— Без тебя это совсем не то.

— Конечно, — фыркнула Фоби. — Только не говори мне, что тебе не хватало моих забавных, остроумных, блестящих комментариев. Ведь сейчас я способна обсуждать очень многие темы, например Феликс и я, я и Феликс...

— Пожалуйста, пойдем вместе.

Фоби упрямо засопела:

— Отдай мне собаку и уходи.

— Ты ведешь себя неразумно.

— Я знаю. Но мне нравится думать, что мое неразумное поведение оправдано, разве нет?

Саския подошла к ней.

— Фредди, ты когда-нибудь читала «Зимнюю сказку» Шекспира?

— Кажется, один раз. Очень д-давно. — Она заморгала, слегка удивленная вопросом.

— Ты помнишь, что в самом конце случилось с Гермионой?

— Послушай, Саския, — вне себя от раздражения набросилась на нее Фоби. — У меня сейчас не то настроение, чтобы обсуждать английскую литературу, ясно? А теперь ты не могла бы отдать мою собаку и вернуться на выставку, куда тебе так не терпится пойти?

— В конце, — горячо настаивала Саския, — Гермиона притворилась статуей, чтобы...

— Я знаю, что случилось в конце проклятой истории! — взвыла Фоби. — Она притворилась статуей, а ее раскаявшийся муж — которого я всегда считала ничего не стоящим болваном — по-настоящему поверил в это, что только доказывает, как он на самом деле туп.

Саския рассмеялась сквозь слезы.

— А потом она ожила у него перед глазами и...

— И вообще, — продолжала бушевать Фоби, войдя во вкус, — я всегда считала такой конец нелепым, если хочешь знать мое мнение.

— Мне кажется, это очень добрая история. — В глазах Саскии стояли слезы. — Статуя любимого человека, который считался навсегда потерянным, оживает.

— Боже, ты серьезно предлагаешь мне сделать что-то подобное, да? — Заплаканные глаза Фоби расширились. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я пошла туда и встала среди толстых старух и кормящих голубей стариков в плоских кепках, вылепленных Флисс, а потом замерла в красивой позе, надеясь, что войдет Феликс, заметит меня и скажет: «А эта похожа на Фоби. Думаю, мне стоит отбить ее лживую глиняную голову».

— Нечто похожее. — Саския откашлялась. — Только никаких отбитых голов.