Поцелуй Мистраля

– Я думала, ты пьяный дурень, Аблойк. А теперь поняла, что не вино виновато. Ты дурень от природы.

Мы все подскочили и повернулись на голос.

Королева Андис отделилась от той же стены, из которой выплыла в первый раз. Глупо было с нашей стороны не подумать, что она может вернуться.

Эйб упал на колено прямо в грязь.

– Я не имел в виду ничего дурного, моя королева.

– Имел, имел. - Она прошла к нам несколько шагов и остановилась, искривив губы. - Тучки, дождик - это мило, но без грязи я бы запросто обошлась.

– Прости, что не угодили тебе, моя королева, - сказал Мистраль.

– Извинения звучат лучше, когда их приносят на коленях, - заявила она.

Мистраль встал на колени рядом с Эйбом. Волосы у обоих были слишком длинные, мокрые и тяжелые, они упали в грязь. Мне не нравился вид коленопреклоненных стражей. Я начала за них бояться.

Королева по щиколотку в грязи пробралась к стражам, но не остановилась, а дошла до Дойля. И провела пальцами у него по груди.

– Щеночки, - улыбнулась она.

Дойль стоял неподвижно, бесстрастно. Андис обычно ласку превращала в пытку. Она дразнила и мучила стражей, а потом отказывала им в разрядке - ее любимая игра на протяжении веков.

Королева тронула руку Мороза:

– Твое дерево потемнело, теперь его легко увидеть.

Она шагнула к Рису, потрогала парных рыб. Потом подалась ко мне, и я едва не отшатнулась. Андис приложила ладонь к изображению ночной бабочки у меня на животе - яркому, как лучшая из татуировок.

– Несколько часов назад она билась, стараясь выбраться у тебя из кожи.

Я посмотрела на ее руку, очень надеясь, что королева не вздумает потрогать ниже. Я ей не нравилась, но потрогать меня в интимных местах она вполне была способна - просто потому, что знала, как она мне противна. Секс с приправкой из ненависти мою тетю всегда устраивал.

– Стражи мне говорили, что она станет похожа на тату.

– А сказали они тебе, что она такое?

– Знак силы.

Королева качнула головой.

– Другие носят контурные изображения, а твоя бабочка - будто живая. Похожа на фотографию, не на рисунок. Магия Аблойка тебе такого дать не могла бы. Это… - она сильнее надавила мне на живот, - это значит, что ты способна отмечать других. Значит, что те, кого ты отметишь - они как птенцы, жмущиеся к твоему огню.

Она обвила рукой мою талию, прижала мое голое тело к своему роскошному черному платью. И зашептала на ухо:

– Им не нравится, смотри. Как им не нравится, когда я тебя трогаю… - Андис лизнула мне край уха. - Ну совсем… - она провела языком по шее, - не нравится! - Она укусила меня резко и больно, не до крови, но так, что я невольно дернулась.

Андис подняла голову и с невинным видом заметила:

– Я думала, ты любишь боль, Мередит.

– Но не так вот, с места в карьер.

– А я другое слышала. - Она меня отпустила и обошла нас кругом. - А где все остальные, кто еще исчез с тобой из спальни?

– Их забрал сад, - сказал Дойль.

– Как - забрал?

– Увел в деревья, цветы и землю, - ответил страж, не глядя ей в глаза.

– Они к нам вернутся, как поднялся из земли Аматеон, или их смерть стала ценою чуда?

Андис почти шептала, но голос ее будто отдавался эхом.

– Нам неизвестно, - сказал Дойль.

Птица запела снова. С неба лилась звонкая трель, журчала над нами. Звук был почти осязаемым, он словно погрузил нас в красоту - почти видимую. Напомнил, что придет рассвет, а смерть не вечна. Песня надежды, говорящая каждую весну, что зиме приходит конец и жизнь расцветает вокруг.

Я невольно улыбнулась. Мистраль и Аблойк подняли головы, словно навстречу теплому солнечному лучу.

Андис повернулась уходить, как только отзвенела последняя нота. Королева пошла к той части стены, где до сих пор висела тьма, как будто ее не коснулась вернувшаяся магия.

– Ты добьешься, что Неблагой двор станет бледной копией золотого двора твоего дядюшки, Мередит. Наполнишь желанную нам тьму светом и музыкой, и мы умрем как народ.

– Прежде было много дворов, - сказал Аблойк. - Были темные, были светлые, но все были волшебные. Мы не делили друг друга на дурных и хороших, как это делают христиане. Мы были и тем, и другим, как и должно быть.

Андис не потрудилась возражать. Просто сказала:

– Ты возродила жизнь в мертвых садах, и я не стану увиливать от своего обещания. Ступай в Зал Смертности и спаси клан Нерис, если сумеешь. Принеси эту ясную магию Благих в другое сердце Неблагого двора - и увидишь, как быстро она сдохнет.

С этим она удалилась.

Мы несколько секунд стояли молча. Потом Мистраль и Эйб поднялись - ноги у них будто в сапоги из грязи были одеты. Никакой голос из темноты не велел им снова встать на колени, и я перевела неосознанно задерживаемое дыхание.

– Что это она говорила о другом сердце двора? - спросила я. Ответил мне Аблойк.

– Некогда сердцем любого холма фейри был лес, сад или озеро. Но каждый двор обладал еще одним средоточием силы - отражением того рода магии, которая была присуща двору.

– Одному сердцу ты жизнь вернула, - сказал Мистраль, - но не уверен, что следует пробуждать второе.

– Зал - это палата пыток, и магия там почти не действует. Глухая зона, - напомнила я.

– Мередит, когда-то он был чем-то большим.