Поцелуй меня, дьявол

— Да. Парня тоже?

— Само собой. Тащите их на дорогу.

— Такую одевать — только портить.

— Ты, козел! Делай, что тебе говорят. А вы двое помогите перенести их. Времени у нас в обрез.

Я чувствовал, что мой рот пытается выдавить какие-то слова. Самые грязные ругательства, какие я только мог для них придумать, застревали у меня в горле. Я даже не мог поднять глаза выше их коленей, чтобы увидеть их лица. Все, что я мог, — это слышать голоса и впечатать их в свою память, чтобы потом я знал, кого убивать, даже не глядя в лицо. Ублюдки, мерзкие ублюдки!

Меня подхватили под мышки и поволокли, и на мгновение мне показалось, что я увижу то, что хотел увидеть, но кипевшая во мне ненависть ударила в голову, отдавшись звенящей болью, и надо мной снова опустился черный занавес. Один раз он чуточку приоткрылся, и я увидел свой автомобиль на краю дороги — зад на домкрате, красные огни спереди и сзади.

Ловко, подумал я. Очень даже ловко. Если бы кто-то проезжал мимо, он увидел бы рядовую дорожную сценку — неподвижный автомобиль на обочине с включенными аварийными сигналами, водитель отправился в город за помощью. Никому и в голову не пришло бы поинтересоваться, в чем дело. Мысль утонула в черной тьме так же быстро, как пришла.

Это было как в болезненном сне, когда вы лежите в неудобной позе и вас душат кошмары. Вам тяжко, вы слышите собственные стоны, вы пытаетесь распрямиться — и не можете. Затем внезапно наступает пробуждение, и вы с беспощадной ясностью понимаете, что никакой это не сон, а нечто вполне реальное и потому еще более страшное.

Она была в машине рядом со мной, и края незастегнутого плаща подчеркивали ее наготу. Голова привалилась к окну, глаза слепо смотрели вверх. Затем она качнулась и повалилась на меня. Но не потому, что была живая! Автомобиль катился, что-то толкало его сзади.

Я кое-как приподнялся, заглянул через баранку в пятно света от фар и увидел перед собой готовый пролом в парапетной стенке и край обрыва, до которого оставались считанные футы, и когда я рванулся к дверце, передние колеса уже висели в воздухе, и в следующее мгновение машина нырнула в непостижимую пустоту.

Глава вторая

— Майк…

Я повернул голову, и это движение отозвалось во мне далеким звуком, похожим на шум волны, бьющей в берег. Я снова услышал свое имя, на этот раз более явственно.

— Майк…

Я приподнял веки. Свет причинял боль, но я удержал глаза открытыми. В течение минуты она казалась лишь синим расплывчатым пятном, затем изображение попало в фокус, и синее стало прекрасным.

— Привет, котенок, — сказал я.

Рот Велды приоткрылся в медленной улыбке, которая была для меня всем счастьем мира.

— Я рада, что ты вернулся, Майк.

— Хорошо… возвращаться. Не пойму… как я сюда попал.

— Многие не понимают.

— Я…

— Не разговаривай. Доктор запретил беспокоить тебя, если проснешься. Иначе он меня выставит за дверь.

Я попытался улыбнуться ей, и она опустила ладонь на мою руку. Это теплое и ласковое прикосновение говорило о том, что все в порядке.

Врач был энергичный мужчина небольшого роста. Он ощупал меня жесткими пальцами, следя за выражением моего лица. Потом запеленал в повязку из нескольких метров бинта и марли и ушел с таким довольным видом, словно бы вырастил меня в пробирке. Уже в дверях он обернулся, взглянул на часы и сказал:

— Полчаса, мисс. Ему нужен сон.

Велда кивнула и сжала мне руку.

— Тебе лучше?

— Немного.

— Там Пэт ждет. Позвать его?

— …Зови.

Она поднялась и пошла к двери. Я слышал, как она говорила с кем-то, и вот он стоит рядом с кроватью и разглядывает меня, покачивая головой и глупо ухмыляясь.

— Что, красиво я принарядился?

— Блеск! Тебе идет белый цвет. Три дня назад я думал, что придется покупать новый смокинг для покойника.

Славный малый, Пэт. Классный полицейский, у него и юмор под стать профессии. Когда до меня дошли его слова, я наморщил лоб под белым тюрбаном.

— Три дня?

Он кивнул и опустился в глубокое кресло, стоявшее около кровати.

— Ты попал сюда в понедельник. А сегодня четверг.

— Ну да?

— Я знаю, что ты хочешь сказать.

Он взглянул на Велду. Быстрый взгляд, смысл которого я не уловил. Она прикусила губу жемчужными зубами, сверкнувшими на фоне алого рта, потом кивнула в знак согласия.

— Ты можешь вспомнить, что случилось, Майк? — спросил Пэт.

Знакомый тон. Он пытался скрыть его, но безуспешно. Это был мягкий озабоченный тон, притворно-легкий, в то же время решительный и настойчивый. Он знал, что я это понимаю, и опустил глаза, вертя в пальцах пуговицу пиджака.

— Могу, — сказал я.

— Может, расскажешь?

— Зачем?

На этот раз он изобразил удивление. Это ему тоже не удалось.

— Просто так.

— Ну, попал в аварию.

— И это все?

Я выдавил еще одну улыбку и послал ее Велде. Лицо у нее было озабоченное, но не настолько, чтобы не улыбнуться мне в ответ.

— Может, ты расскажешь, детка, что происходит, раз он не говорит?

— Пусть Пэт расскажет. Он и со мной темнит.

— Твое слово, Пэт, — сказал я.

Он с минуту смотрел на меня, потом сказал:

— В данный момент, если бы ты не был в таком состоянии, я мог бы настаивать как полицейский, чтобы ты отвечал на мои вопросы.