Поцелуй Крови (ЛП)

– Мы столько всего пережили прошлой ночью.

– Мы справились, – пробормотала она. – Мы молодцы.

– Ну да.

Когда ее друг снова затих и уставился на подголовник сиденья впереди себя, ей

оставалось только догадываться, о чем он думал: тошнота, мешок на голову, бассейн… самая

долгая прогулка в их жизни.

Та драка с Крэйгом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Кажется, тебе уже лучше.

– Мне нужно кормление.

Когда он потер лицо, будто пытался стереть воспоминания о школе, Пэрадайз

захотелось выругаться… потому что в отличие от Крэйга, которому она так настоятельно и

срочно подсунула свою вену, ей даже в голову не пришло помочь другу.

К тому же, она сомневалась, что сможет пройти через это с Пэйтоном… если у него

будет такая же реакция, как у Крэйга.

Не то, чтобы она была лакомым кусочком для мужчин, а потому что, наверное,

подобная похоть – естественный эффект кормления, и она не хотела пересекать эту грань в их

дружбе.

– Я написал отцу. – Пэйтон похлопал по переднему карману пальто. – Он договорился

для меня. Это будет первый раз, когда я возьму вену не во время секса. – нахмурившись, он

посмотрел на нее. – Прости. Ненужные подробности.

О чем он говорил? А, точно.

– Все нормально. Ты не оскорбил меня.

Хочешь ненужных подробностей? – подумала она. Например, то, что она сделала это с

Крэйгом в клинике. Или, точнее… что он сделал себе.

Она отвела взгляд, чтобы он не заметил румянец, выступивший на ее лице.

– Ты какая-то другая, – заметил он.

Она быстро повернула голову.

– В смысле?

– Я не знаю. Может, я просто помню, что ты была неподражаема.

Когда он посмотрел на нее, Пэрадайз знала, что он снова извинялся перед ней, и не

думая, она подалась вперед и обняла его.

– Спасибо за…

Пара кочек, а потом ощутимое снижение скорости заставило ее отстраниться.

– Уже приехали?

Пэйтон достал телефон и посмотрел на время.

– Мы выехали сорок пять минут назад. Да, наверное.

Доджен за рулем объявил в громкоговоритель, что они прибыли на место, и все

пассажиры один за другим, встали и вышли из автобуса.

Ночь выдалась холодной, очень холодной… и по неясной причине она подумала, что

если бы светло-голубой цвет имел запах, то так он бы и ощущался ее носом, вдыхавшим

морозный сухой воздух.

Повернувшись к остальным, Пэрадайз обнаружила, что все просто стояли посреди

открытого фермерского поля, словно никто не знал, что делать дальше.

Энслэм попрощался первым и только с Пэйтоном, а потом исчез. Акс ни с кем не

обмолвился и словом, прежде чем дематериализоваться.

– Ну, до завтра, – пробормотал Пэйтон, посмотрев на Ново и Буна.

Прежде чем раствориться, он подошел к ней:

– Я свяжусь с тобой через пару часов. Очень надеюсь, что ты поднимешь эту трубку.

– Подниму.

– Хорошо.

И он исчез, бросив напоследок легкую улыбку.

Пэрадайз сказала что-то остальным; она не помнила, что именно… ей что-то ответили

– она не уловила.

И потом она накинула сумку на плечо и растворилась, уносясь рассеянным клубком

молекул, которые, почему-то, лучше представляли ее ментальное и эмоциональное состояние

в настоящий момент, чем ее телесная форма

Когда она вернулась в свое тело на газоне перед особняком отца, то осталась стоять на

месте, уставившись на великолепный Тюдоровский фасад. В доме горели огни, маслянистый

свет струился сквозь окна, создавая иллюзию теплоты камина. Время от времени между

раздвинутыми шелковыми шторами мелькала фигура доджена с серебряными подносами,

щеткой для пыли или букетом цветов.

Ветер здесь был свирепым, и чем дольше она стояла на пожухшей, подмерзшей траве,

тем сильнее он забирался под ее куртку, одежду, кожу.

Они с отцом жили здесь очень долго, и с каждой комнатой у нее было связано какое-то

воспоминание… даже с потайными.

Но этой ночью особняк казался ей таким же чужим, как вещи в ее сумке.

Удивительно… как путешествие, которое началось и кончилось в родном доме, даже

не покидая пределы штата, могло так сильно отдалить ее от прошлой жизни.

Задрожав от холода, Пэрадайз заставила себя шагнуть вперед. Было почти два часа

утра… и она, испытывая стыд, обрадовалась, что ее отец все еще работал в доме для

аудиенций. У нее просто не было сил на то, чтобы рассказать ему об ее «учебе».

Более того, она сама еще не осмыслила всего… было еще рано рассказывать о

пережитом кому-то еще.

Подойдя к дверям, она потянулась к звонку… но потом остановила себя.

Да ладно, подумала она. Ты серьезно собралась жать на звонок собственного дома?

И, тем не менее, она чувствовала себя чужой, нажимая пальцем на считывающую

панель и открывая замок.

Заходя в тепло, Пэрадайз закрыла тяжелую дверь за собой и сделала пару глубоких

вдохов. Окидывая знакомые картины маслом и ковровые дорожки, она испытывала не

спокойствие, а жуткую тревогу…

– Хозяйка! Вы вернулись! – к ней подбежал их дворецкий, Федрика, с улыбкой на

лице… и он поклонился так быстро, что почти стер всю пыл с пола своим лбом. – Что я могу