Поцелуй Иуды

Анита всё-таки закурила. Она не верила. Раз за разом мысленно возвращалась в тот день… в тот страшный день, который так хотелось забыть… Словно наяву сейчас она вновь чувствовала тот животный ужас, боль, что пульсировала во всём теле. Слышала тошнотворный запах крови, что смешался с запахом сырости, грязи, плесени. Ещё, кажется, был пепел. Да, точно, пепел! Этот смрад исходил от кочерги, которую она сжимала в пальцах. Тогда в спину врезались сучки неотёсанного бревна, но она сжимала зубы и терпела, чтобы ничем себя не выдать. И вот он вошёл. Он не торопился углубляться в дом, осматривался. Почему медлил? Зачем вообще вернулся?! Его дыхание ровное и спокойное, а вот саму Ани выдержка явно подводила. Глаза слезились, губы кривились, дыхание рисковало сорваться на откровенный хрип. Время тянулось бесконечно. Мужчина продолжал стоять в проходе. Он не чувствовал опасности, не ожидал её. Шаг, ещё шаг. Остановился. Ей было видно недостаточно, но татуировка на его руке заставила захлебнуться собственным страхом и Ани нанесла удар. Ей двигала ненависть. Уже тогда она не могла прощать.

Следующим ярким воспоминанием вспыхивает момент, когда рядом Валера. В его глазах не было брезгливости, сомнения. Единственное, чего он боялся, так это навредить. Он так осторожно касался, точно Ани хрустальная. Что-то шептал, но было не разобрать. Она слышала только себя. Только страх, заполонивший сознание, только боль, разрастающуюся изнутри. А Валера смотрел в её глаза и искал там желание жить. Без сомнений помог, когда она попросила. Не струсил сразу и не выдал потом. Он обещал любить её вечно. И вот сейчас стало особенно интересно: срок этой вечности ещё не истёк?

Раненой птицей билась в груди страшная мысль: «а вдруг она всё-таки ошиблась?» В считаные часы на столе оказалась сводка тех лет. В ней не значилось ни одного неопознанного трупа в лесу. Ни одного, что подходил бы по описанию, по параметрам, по очевидным приметам. Как же так?.. Ведь она точно помнит! А впрочем… что, собственно, она помнит? Как просила Валеру о помощи? Помнит, как, углубляясь в лес, тащила за собой местами прогнившую лопату? Помнит, как её колотило от холода или это был другой озноб?

Необходимо было срочно отыскать Сатану. Его номер, пробитый по базе, оказался недоступен. Но он всё ещё жил в городе и это показалось большой удачей. Она звонила снова и снова, но ответа не было. Контакты оказались нерабочими. В офис, как делала обычно, когда накатывала грусть-печаль, в таком виде сунуться не рискнула, а вот домой…

«Я видела его. Парня с татуировкой. Мне страшно. Я не знаю, что делать. Помоги.» – примерно так выглядела её записка, просунутая Сатане в дверь. Ни подписи, ни конкретики. И эта записка предельно чётко отражала её состояние. Ещё зачем-то Анита указала условленное место встречи. Зачем-то…

Ответа она так и не дождалась. А дальше бессонная ночь, день на службе, который прошёл как в тумане. Ани не помнила лиц, не понимала слов. А внутри царило странное, но опасно сладостное предчувствие, предвкушение победы. Напряжение заставляло стоять навытяжку. Кажется, один из отцовских фаворитов пригласил её на ужин. Кажется, она даже согласилась. Так быстрее и проще. И снова туман. Плотный. В нём нет запахов, нет звуков. В нём даже сущности нет, сплошные тени. Туман расступился и Анита поняла, что находится в чужой машине и движется в сторону того самого посёлка. А ведь давала себе зарок остаться дома. Спрятаться, потеряться, забыться. Даже бутылку коньяка открыла, желая себя попросту уложить! Так, чтобы ноги не держали, так, чтобы пальцы оказались не в силах сжимать так приятно холодившую кожу сталь. И вдруг оказалась за рулём! Хотя, пожалуй, так даже проще: состояние аффекта. Да и варианта последствий всего два. Либо показательная порка оборотня в погонах с привлечением внимания прессы и осуждением общественности, либо прикроют, как свою.

Магницкий… Фамилия известная, всегда на слуху. Большой человек, большие возможности. Правда, представляла его Анита себе несколько иначе. Может быть чуть старше, может быть серьёзнее. Да и разве стоит он того, чтобы ломать себе жизнь? «А чего стоит она сама, если сейчас спустит всё на тормозах? Да и нужна ли ей будет такая жизнь?!» – Анита хмельно рассмеялась. Помнится, отец говорил, что он достойный, что стоит обратить на него своё внимание. Магницкий – это связи, это власть, это абсолютно новая сфера влияния. Чёртов ублюдок!

Проще было на войне: убей или умри сам. Выбор не стоял. Своя шкура всегда оказывалась дороже. А здесь, хоть и не война, а страшно по-настоящему. Лучше бы не возвращалась!