Поцелуй Иуды

– После разговора у отца в кабинете я ушла и долго бродила по улице. Я много думала, сомневалась, порывалась вернуться, но так и не смогла принять такое решение. Поздно вечером он позвонил сам. Сказал, чтобы я приезжала. К тому времени он уже давно обитал на даче и вроде как никто не должен был помешать. Я восприняла это приглашение как своеобразный шанс. Приехала с покаянно опущенной головой и рассказала ему всё. Призналась в том, что убила, объяснила почему… Я ждала от него понимания, а получила очередную порцию упрёков. Отец принялся обзванивать коллег, пытаясь… пытаясь замять это дело. Мне хотелось верить, будто пытается меня защитить, на деле же я всё больше убеждалась в том, что он боится потерять свою должность, авторитет, влияние. – Ани задумчиво замолчала. – И это было страшно: понимать, что отец готов отказаться от всего человеческого.

– Вы поссорились?

– Нет. – припомнила она. – Я хотела уйти, а он не позволил. К тому моменту он уже договорился о том, чтобы дело передали другому следователю, выяснил, куда и под каким именем скрылся Сатанеев, даже начал вести переговоры о подготовке документов для экстрадиции. А я слушала и всё это казалось такой пустотой…

– Ты застрелила его?

– Не буду говорить, будто не осознавала, что делаю. – устало вздохнула Ани. – На тот момент считала, что так будет правильно.

– Сейчас считаешь иначе?

– Нет.

– Что дальше?

– А дальше… – она криво улыбнулась. – Пожалуй, я действительно испугалась за себя. В голове сработала какая-то защита и вместо того, чтобы вызвать наряд полиции и написать чистосердечное, я набрала Андрея. Он приехал очень быстро. Я так и не смогла ему ничего сказать, он сам понял. Влепил мне оглушительную пощёчину, отобрал пистолет. Он не считал, что я неправа, поднимая руку на отца, но он был убеждён в том, что полная дура, если пытаюсь в этом признаться. Сказал, что ещё есть в этой жизни вопросы, которые нужно решить, а не стелиться перед судьбой. Сказал, что судьба этих жертв не оценит.

– Когда я спросил у Шилая, что тот думает по этому поводу, он утверждал, что ничего не знает.

– Значит, посчитал, что об этом я должна рассказать тебе сама. – предположила Ани, крепко зажмурившись.

– Вот слушаю я тебя и в очередной раз убеждаюсь, что жизнь не бывает похожа на красивую картинку, отображением которой мы являемся. Чем больше пережили, тем совершеннее становимся. – задумчиво проговорил Магницкий. Ани скосила на него взгляд.

– Это в тебе сейчас говорит продажный мент?

– Я никогда не продавался, а поступал в соответствии с принципами, которым ни разу в жизни не изменил. И в этом мы с тобой похожи.

– Басня «Кукушка и петух» тебе ни о чём не напоминает? – мило улыбнулась Ани, хотя радости на лице не было.

– Нет. – совершенно серьёзно отозвался Магницкий.

– Мне больше нечего добавить к сказанному. – подвела Анита своеобразную черту. Магницкий будто бы согласился, как вдруг вскинул взгляд.

– Ты говорила о трёх нападавших.

– Да, но о третьем мне ничего не известно. – торопливо пояснила она, явно не желая развивать эту тему.

Выдохлась после непростого разговора. Сдалась. И пожалуй, не смогла бы себя защитить, посмей он хоть в чём-то не согласиться.

Испытующий взгляд Анита выдержала достойно, его сомнение предпочла оставить без внимания вовсе. Нарастало чувство неловкости и, желая его избежать, она с надеждой посмотрела на выход из комнаты, судорожно придумывая предлог, под которым можно будет временно остаться наедине с собой.

– Сейчас бы идеально подошёл контрастный душ. – поддержал её Миша и поднялся первым. – Только не стоит надеяться, будто я оставлю тебя одну. – предупредил, осторожно подталкивая Ани впереди себя.

Стоя под водой, молчали. Каждый о своём. Ани была уязвима и обращаться к ней было бы в крайней степени жестоко. Потому Магницкий лишь деликатно придерживал её, периодически поглаживая влажную кожу. Приручал. Неторопливо, но уверенно. Прижимался всем телом со спины, губами к изгибу шеи, напоминая о новой роли, которую Ани придётся выучить на отлично. А ещё лучше сродниться с ней. И в конце концов, перестать уже разгуливать самой по себе!

Из ванной комнаты он вышел первым. Взглядом дал понять, что не торопит. Когда Анита появилась в гостиной, квартирой вовсю завладел аромат свежесваренного кофе. Сам Магницкий колдовал у плиты, готовя горячие бутерброды. Анита насторожилась: она не привыкла настолько ярко чувствовать чужую заботу, внимание. Ситуация казалась навязанной, а суета удушающей. Из неё хотелось вырваться, но уйти, сбежать, она не могла. Не хотела. Она хотела остаться. Интерес вроде «а как оно может быть?» на порядок превосходил здравый смысл. А ещё одолевали мысли. Например, почему Магницкий не спросил о взрыве в бункере? Или отчего так легко принял её отказ рассуждать на тему о третьем насильнике? Он посчитал тему закрытой, тупиковой? Не хотел задевать? Впрочем, Ани и сама была не прочь разворотить болезненные воспоминания, желая достичь результата.