Поцелуй богов

Минуту-две все старательно пытались отвлечься от мысли о том, как Джон целовал Ли.

Потом Петра весело спросила:

— Так как, Клив, с кем мне ему изменить?

Приближался час последних заказов, и в компанию вернулось обычное настроение с прежними обыденностями. А когда прозвенел первый звонок, к их столу подошла деловая красивая девушка в очках, с дорогой короткой строгой стрижкой и с увесистой сумкой через плечо.

— Вы Джон? Джон Дарт? — улыбнулась она и вынула из сумки блокнот на пружинке. — Джульетта Бландон, «Дейли мейл». — Девушка протянула руку, и сидящие за столом поразевали рты.

— Мне нечего сказать. Знаете, я не очень интересен.

— А мой редактор так не считает. Меня отправили специально, чтобы отыскать вас. Фотография, смею сказать, произвела шум. Понимаю, что навязываюсь. Если бы дело было во мне… но дело не во мне. Знаете, Джон, без протокола, вся Флит-стрит сходит с ума, хочет узнать, кто вы такой. Ли Монтана — большая величина. Мне не следовало вам это говорить. Дайте пару цитат, все что угодно, и с делом будет покончено. Тема для любого будет убита. И не надо никакой грязи.

Джон в отчаянии посмотрел на окружающих. Но они никогда не сталкивались с новостями, пока те не воплощались в напечатанные строки, и теперь чувствовали себя участниками событий и с интересом следили за тем, как создается сенсация. Петра улыбалась своей невеселой улыбкой.

Журналистка тем временем продолжала свободным, доверительным тоном:

— Вы сможете контролировать абсолютно все. Я запишу именно то, что вы скажете, а вы проверите. Я здесь не для того, чтобы выворачивать вас наизнанку, честно. Подсоберу кое-что, но опять-таки только то, что вы захотите. Приятное, по вашему усмотрению. И делу конец. Так вы мне поможете, Джон? Пока подумайте. А я пойду принесу выпивку. По пинте?

— С запивкой, — вмешался Клив.

— Прекрасно.

— Виски. По большой.

— Боже, что же мне делать?

— Ломаться. — Клив казался по-настоящему возбужденным. — Она еще не вытащила чековую книжку. Спроси о начальном предложении, или мы пойдем в «Экспресс». Она сама признала, что все охотятся за твоей историей. Позволь мне все устроить. Двадцать процентов — и я организую выгодную сделку.

— Нет, Клив.

— Ну ладно, десять.

— Заткнись.

Петра закурила сигарету.

— Джон, ты помнишь, что обещал? — Она выпустила к потолку струйку дыма, изображавшую неподдельную угрозу.

— Ты не упомянешь о нашем представлении? — попросил Пит.

— Так, мимоходом, — поддержал его Дом.

Вернулась Джульетта Бландон.

— Вот вам ваше пиво и запивка. Бармен сказал, что вы поэт, Джон. Что-нибудь опубликовали?

— Да. «Камень-неудачник».

— Стихи о любви?

— Нет. Может быть, парочка. Это скорее наблюдения, некоторые из них о любви.

— Вы работаете в книжном магазине?

— Да. Только, знаете, я в самом деле не хочу об этом рассказывать. Я понял все, что вы сказали, однако…

— Сколько? — буркнул Клив. — Сколько вы готовы заплатить? Зелень на бочку, не то мы пойдем в «Экспресс» и продадим им эксклюзив.

— А вы кто такой?

— Клив, товарищ Джона и что-то вроде его агента.

— Вот что, Клив, вы правильно сделали, что спросили. Но продажа темы — довольно хитроумное занятие. Если вы просто говорите фразу-другую — ваше дело, что мне сказать. Но если намереваетесь продать материал — совсем иной оборот. Мы подписываем контракт, и газета делает все, чтобы деньги того стоили, потому что это деньги ее подписчиков. Редактор потребует поцелуев, интимных подробностей и бесед в постели. Вы этого хотите? Я могу позвонить. Но знаете, Джон, — ее свободный оксбриджский[28] доверительно-убеждающий тон снова стал таким, как если бы Джульетта говорила вне протокола, — между нами — редактор меня бы вышиб, если бы узнал, что я это сказала, — мой опыт подсказывает: ни один человек, продавший материал, не ощутил себя счастливым. Человеком движет корысть. Но суммы не так велики, как кажутся. Не верьте газетам. — Она заговорщически рассмеялась. — Пара сотен не лотерейный куш. Так как вы познакомились с Ли?

Джон опустил глаза в рюмку с виски. Истина в вине.

— Без комментариев. — Штамп прозвучал глупо и претенциозно, будто он изображал из себя министра правительства или судебного адвоката, а не был ущербным волокитой из паба.

Джульетта кивнула с мягким профессиональным пониманием.

— А вы, должно быть, Петра, подруга Джона.

— Да, он мой приятель. — Брови Петры изогнулись в гримасе, которая означала: «Только между нами, девочками».

Джульетта поняла намек, положила блокнот на колени и вытащила из пачки Петры сигарету.

— Можно? Ты, наверное, немного взбесилась. Я бы его убила.

— Могу до сих пор. Но он вернулся с поджатым хвостом. И теперь у него испытательный срок.

— Потрясающе.

— Он бросил ее и попросил принять обратно. А у меня к нему слабость.

— Бросил Ли Монтану?

— Да. Сказал, что под штукатуркой и губной мазюкалкой она настоящая выдра. И с самомнением, как калифорнийская Опра Уинфри[29].

— Это правда, Джон?

Петра пнула его под столом.

— Помнишь, что ты говорил, дорогой?

— Не имею к этому никакого отношения. — Он обхватил голову руками.

Шон прозвонил час закрытия.