Потемкин и Суворов

Назначение Суворова в Финляндию состоялось по мысли самой императрицы, и, как писал Петрушевский, несомненно с согласия генерал-аншефа. Но, став начальником работ по укреплению границ, Суворов не получил в свое командование расквартированные там войска Финляндской дивизии. Вскоре он узнает об отзыве Потемкина, заявившего: «Дивизиею погодить его обременять, он потребен на важнейшее» [190]. Важнейшим могло быть командование крупными силами армии либо на юге, где продолжалась война, либо на западе в случае нападения Англии, Пруссии и Польши. Какое уважение, какая вера в воинский гений Суворова сквозит в этом отзыве Потемкина: «Он потребен на важнейшее!»

Можно предположить, что вызванный борьбой придворных группировок конфликт Суворова с Потемкиным разрешился бы благополучно. Но политические обстоятельства потребовали присутствия Потемкина на юге. Этому предшествовали важные события.

2 июля курьер привез донесение генерала Гудовича о взятии штурмом Анапы. В руки победителей попали 13 тысяч пленных, 95 орудий. Потери убитыми и ранеными составили 3 тысячи человек. Штурм велся решительно. Гудович учел опыт Очакова и особенно опыт Измаила. Эта победа подтолкнула шедшие в Петербурге переговоры. 11 июля посол Великобритании Уитворт, посол Пруссии граф Гольц и знакомый нам Фалькенер подписали ноту, в которой, отдавая справедливость умеренности требований России, «ответствовали за своих королей, что к миру с турками в основание полагают уступку Очакова до реки Днестра». Европейская коалиция отказалась от своих попыток навязать России несправедливый мир с передачей Крыма под протекторат Турции.

В тот самый день, когда дипломаты согласились на выставленные Россией условия мира, из Главной армии прискакал курьер. Репнин доносил Потемкину о том, что русская армия (30 тысяч человек при 78 орудиях) переправилась через Дунай, и, совершив тридцативерстный марш, 28 июня атаковала при Мачине главные силы турок. После упорного шестичасового сражения 60-тысячная армия противника была разбита. Лагерь, обоз и до 40 орудий достались в руки победителей. Немного найдется в истории примеров, когда истощенная четырехлетней войной страна столь впечатляюще доказывала свое военное и моральное превосходство над сильным противником. Русская армия, преобразованная реформами Потемкина, выполнила свой долг. Еще до этих побед Безбородко чутко уловил перемену обстановки: «За Дунаем начали драться, а Гудович уже перешел Кубань и идет к Анапе, а оттуда далее. Кажется, все клонится к миру».

24 июля в пять часов утра из Царского Села по большой дороге промчалась тройка. Потемкин поскакал на юг. Он сознавал, что взятие Анапы и Мачинская победа вкупе с дипломатическими успехами на переговорах с Англией и Пруссией поставили Блистательную Порту в безвыходное положение. Вековая борьба России за выход к Черному морю подходила к концу. Существует версия, согласно которой Потемкин торопился на юг, чтобы перехватить у Репнина лавры миротворца. Рассказывают также о том, что Репнин, успевший подписать предварительные условия мира до приезда Потемкина, вызвал якобы страшный гнев временщика. Документами эта версия не подтверждается. Потемкин отдал должное Репнину и от имени императрицы поблагодарил его за оказанные отечеству услуги. Из тех же документов следует, что Потемкин не зря торопился на юг. Он сознавал, что предстоят трудные переговоры и противник, несмотря на поражения, сделает все, чтобы выторговать уступки, осложнить заключение мирного договора. В эти самые дни в Систове подходила к концу мирная конференция между Австрией и Турцией. Союзница России под давлением Англии и Пруссии отказывалась от всех завоеваний.

Потемкин спешил на юг еще потому, что он слишком хорошо знал, кем был князь Николай Васильевич Репнин, самый видный представитель партии наследника престола.