Посылка для генерала

Над дорогой, почти цепляясь крыльями за кроны деревьев, пронеслись два немецких самолета. Сколько их еще в небе, вернутся эти или уйдут к линии фронта, было непонятно. Солнце слепило глаза, в воздухе были слышны рев автомобильных моторов, крики людей, ржание испуганных лошадей.

Косович вцепился руками в приборную панель, пытаясь смягчить толчки на ухабах. Машина неистово прыгала по неровностям обочины, пытаясь как можно быстрее добраться до леса. До опушки было уже рукой подать, когда в воздухе снова повис вой авиационных моторов. Снова стали рваться бомбы, задрожала земля. Послышались автоматные и пулеметные очереди, начали хлестко бить винтовки. И тут со страшным скрежетом осколок бомбы прошил кузов автомобиля в нескольких сантиметрах от головы Гробового. Капитан успел пригнуться, покосившись на рваный кусок металла, торчавший сквозь обшивку кабины.

Распахнув дверцы, Серов и Косович выпрыгнули из машины и распластались на земле. На дороге горели две машины, виднелись перевернутые орудия, лежали убитые и раненые. Совсем рядом истошно ржала и билась окровавленная лошадь.

– Пристрелить не могут, изверги, – зло бросил упавший рядом с товарищами Гробовой.

Несколько истребителей с красными звездами на крыльях появились под облаками с опозданием. Одна пара сразу резко спикировала на немецкие самолеты. «Мессеры» заметались, пытаясь уйти за лес, но их прижали, не давая вывернуться и набрать высоту.

Косович вскочил и побежал к дороге. В старой большой воронке он увидел девушку. Плечо и рукав ее гимнастерки были в крови, она лежала, содрогаясь всем телом, то ли прижимаясь от страха к какому-то солдату рядом, то ли прикрывая его своим телом.

Косович спрыгнул в воронку. Девушка сжалась еще сильнее, подтянула к груди худые коленки в порванных чулках. Капитан положил ей руку на голову, разглядывая одежду. Дырок от пуль или осколков не видно. Ранена она или нет?

И тут девушка резко обернулась, почувствовав, что ее коснулась теплая человеческая рука. Косович увидел эмблемы связи. А еще он увидел ее огромные, наполненные ужасом глаза.

– Как ты, девочка? – Олег чуть потряс девушку за плечо. – Живая?

– Страшно, дяденька, – прошептала связистка. – Страшно-то как!

Косович посмотрел на солдата, лежавшего в воронке. Три пулевых ранения в грудь, много крови. По тому, как безжизненно свесилась его голова, было понятно, что он мертв. А ведь девочка, переполненная ужасом, затащила его сюда, помочь пыталась.

«Ах, вы, девочки, девочки!»

– Ну, вставай давай! – Олег поднялся на ноги и помог подняться связистке.

Девушка бросила взгляд на убитого, с которым лежала в воронке, и ее ноги снова подогнулись. Пришлось капитану подхватить ее под руки. Так они выбрались из воронки.

Раненую лошадь уже пристрелили и оттащили с дороги в сторону. Тушили машину, забрасывая пламя комьями земли. Кто-то перевязывал раненых. На обочине лежали тела убитых.

Косович увидел Серова и Гробового, помогавших пострадавшим. К Косовичу подбежали два бойца, оба лет по сорок. Во взгляде тревога. Видать, на батарее эту девчушку любят и заботятся о ней. Увидев бойцов, связистка разрыдалась. Один из артиллеристов обнял ее как дочь, прижал к своему пыльному плечу. Капитан кивнул на воронку:

– Там еще один ваш. Она его раненого затащила во время налета, да поздно. Помер артиллерист.

Серов и Гробовой подошли к ним, отряхивая руки и колени от земли. Федор посмотрел вслед плачущей девушке, потом перевел взгляд на друга:

– Надо же! И как ты ее в этой кутерьме разглядел? Кому самолеты вражеские видятся, на кого бомбы с неба сыплются, а ты испуганную девчушку в таком дыму разглядел.

Косович посмотрел на Гробового с сожалением, хотел ответить серьезно, но только махнул рукой. Когда речь заходила о женщинах, спорить с Федором, отвечать на его подначки было бесполезно. Олег ограничился глубокомысленной фразой:

– Друг мой! И в грохоте войны мы должны уметь разглядеть прекрасное!

Капитан Вертовкин подошел к холмику, на котором белела свежим тесом деревянная пирамидка памятника. Грубо, на скорую руку, с помощью топора. Но часто на фронте и такие-то были редкостью. Несколько обгоревших шлемофонов лежали тут же, на подсохшей земле. Единственное напоминание, что здесь похоронены танкисты. Ветром растрепало, унесло с могилы несколько полевых цветочков.

– Снарядную гильзу смолой залили и прикопали, – пояснил Вертовкин. – Не на чем, да и нечем написать имена погибших. Пока там, в гильзе, да в журнале боевых действий указаны место захоронения и полный список погибших в том бою.

– Всех удалось собрать? – понимающе кивнул Гробовой.

– Не знаю, наверное, – хмуро пожал плечами капитан. – В один из танков попал кумулятивный снаряд. Детонировали боеприпасы. Там от экипажа только пряжки остались. Да и на поле боя, когда танкисты покидали боевые машины, много чего случалось. Кто под гусеницы попал, кого снарядом разорвало. Мы на плащ-палатку собрали…

– Командир полка тоже здесь лежит? – спросил Косович.

– Наверное, – снова неопределенно ответил танкист.