Поступление

С первым же вдохом расцветает красочный мир: немного горечи шоколада, льдистой свежести свежего снега и мягкий душистый шлейф. Раскрыв глаза, вижу знакомые роскошные апартаменты, вместе с ощущением уюта, дверь расположена по центру, напротив кровать. Остальные предметы мебели есть, но внимание приковала спящая девушка — трепет и восторг перехватывают горло, я весь в созерцании. Насколько же потрясающей красоты может быть человек! Чаще всего, Вероника предстаёт в строгом, активном или деловом образе, но сейчас, волнительно и трепетно, волосы рассыпаны на подушке, девушка спит на спине, головой склонившись на бок. Крылышки носа чуть вздымаются на выдохе и утончаются на вдохе, лицо спокойное, как гладь горного озера. Наверное, мог бы любоваться хоть до конца дня, ибо даже с места сходить желания нет, но обещал разбудить и значит:

— Вероника… вставай, — нелепость слов смущает.

Веки дрогнули, открываясь, сразу же нашла меня взглядом и лицо осветилось улыбкой. Руки пошли к верху в потяге, но легкое одеяло плавно сползает ниже начального положения возле горла, мои глаза, как губка впитывают возникающий образ. Черный шелковый пеньюар натянулся на выдающейся груди и мне аж плохо стало, сердце стучит и бухает в ушах канонадой далёких взрывов. Лицо полыхает и всё, что могу сделать — ретироваться.

Слышу в след:

— Спасибо Матус, скоро буду.

Часть 2. Глава 17

Часы обыденно отсчитывают минуты после пяти дня. “Мотор” понемногу сбавляет обороты и кровь от лица схлынула. Всё же, впечатлительность иногда мешает жить, даже стыдно. Обычное действо превращается в некий шторм эмоций, да и Веронике, наверняка, неприятно, если заметила столь пристальный взгляд. С досады сжимаю кулаки.

— Как хорошо выспаться, такая ясность в голове, да? — выходит со словами председатель.

Одета уже в серый спортивный костюм.

— Это да. У меня схожие ощущения.

— Что-то случилось? — заметила отведённый взгляд и скованность интонации.

— Ну-у, приношу извинения, за… за случившееся.

Вероника удивлённо сыграла бровями, но тут же лицо разгладилось:

— Не переживай, Матус, всё хорошо. Будешь кофе?

— Ага.

— Знаешь, — руки уже творят над чашками, — побывать вдали от всех ответственностей перед семьёй, Бастионом и прочим — счастье. Действительно следует отвлекаться. Новые идеи появились, воодушевление и силы тоже.

— Понимаю, — вытянул в ответ. — Я не настолько занят, но действительно — смотришь на мир иначе. Пусть даже чуть-чуть, но это есть.

— Именно, — подтвердила девушка. — Держи, приятного кофепития.

— Хех, спасибо.

По крупинке, по килобайтику, внутри нарастает предожидание — скоро бал. Всё пережитое, все эти полные до краёв события, могли затмить сегодняшний вечер лишь ненадолго. Даже сказать не могу, почему придаю столь большое значение грядущему. Если взяться вспоминать, то все моменты яркие и памятные, но суть здесь в том, что сравнивать их нельзя, каждый — нота в общей симфонии поездки с Вероникой. Поэтому, слушаю отзвук былых, прекрасное колебание нынешнего тона и томлюсь в ожидании грядущих.

На переодевание и подготовку ушло минут пятнадцать, закончил первым. Вновь гостиная принимает статус арены или даже помоста театрального действа. Роскошная обстановка замерла, как аристократия в ожидании выхода императорской особы. Даже пытаться не буду унять сердце. Проём двери сейчас — врата в рай, где я, смиренный верующий, впитываю очами каждый лучик света.

Вероника — тёмное солнце, а значит я, всё же, тёмный оккультист. На ней то самое платье до пола, изящный и томный вырез на декольте, где сверкает манящий люцифер, но сегодня волосы распущены и тёмно-русой волной стекают по спине. Образ предстаёт настолько сильным, что даже пошевелиться тяжело.

На одной струне воли встаю, подавая руку. Покидаем покои императорского номера. Путь к залу проходит торжественно и величественно. Отдыхающие в удивлении провожают взглядами, в коих явственно видно восхищение. В холле гостиницы встречаем и других участников — тоже ярких, красивых, элегантных. На прощальный вечер Докладной Комиссии словно съехалась знать из прошлого Империи, а не руководящая верхушка учеников.

— Прекрасно и восхитительно, — шёпотом выразил совокупные впечатления, как вошли под свод зала.

— Поистине, Матус, — отвечает она голосом, что звучит семью небесными арфами.

— Ты говорила, что для Империи очень значима комиссия — я в этом убедился окончательно.

Наконец мы влились в торжественную и вместе с тем праздничную, атмосферу бала. Яркое освещение изливается из люстр, дробясь на миллионы блёсток в хрустале. Мощённый гранитом пол, удивляет гладью, цветами и внушительным орнаментом, середина — для танца, а ближе к стенам — столики с закуской и напитками. Есть места для уединённой беседы. Также, красуются стеклом высокие створки выхода в сад. Чувствую себя околдованным.