Поступление

Жизнь всё мощнее прорывается, реальность сильна и могучей эмоциональной рукой гонит кровь быстрее. От председательского массажа не то, что ожил — воскрес. Смущение от близко находящейся Вероники мешает связывать мысли.

— Ну-у, я… то есть ты… вроде бы совсем не боялась, — с запинками произнёс я.

— Пришлось подыграть, — сообщила она, — хотелось произвести впечатление.

Сердце берёт очередной рубеж.

— Это удалось на все сто, даже двести процентов! — решаюсь накрыть кисть своей.

— Я… я рада, — молвит она, захватывая мой взор.

Фиалковые глаза обладают магнетической силой. Я могу любоваться игрой цвета в них бесконечно. В обычной жизни, смотреть собеседнику в глаза подолгу неприятно и невежливо, но сейчас — это источник жизни. Мягкое пламя очей Вероники занимает весь мир, погрузиться в приятные волны — наивысшее счастье, но всё же это опасная игра с могучими силами, и поэтому произношу:

— Надо сказать, что я даже подумал о тебе иначе. Мол чародейка и вся моя жизнь лишь чары, иллюзия, а сейчас, вот, маски сброшены, — поведал я и с нервным смехом добавляю: — Представляешь?

— Ах-хах, — тоже нервно рассмеялась девушка, — ну ты даёшь, Матус.

— Всё актёрские навыки одной очень способной председательницы, — поднял я указательный палец кверху.

— Так, — шутливо сдвинула брови Вероника, — хватит про меня, давай о тебе, в общем, выступление понравилось?

— Ага, я в принципе живое звучание в первый раз слышу, а тут ещё с такими спецэффектами, — охотно поделился я.

— Это радует, — улыбнулась она довольно. — Помнишь, как переживал, что тут “мадамы и мусье, будут поправлять пенсне”?

— Ха-ха-ха, — расхохотался я во весь голос, — какой смешной стишок! Откуда он?

— Папа иногда выдаёт.

— Остряк, конечно, — улыбка всё ещё сдавливает щёки. — А так да, было дело, переживал. Но даже примени я фантазию на всю, то не представил бы такого…

— Понимаю, — поддержала она и вдруг добавила, — так, минутку…

Вероника подошла к панели на стене, у освещения здесь можно менять режимы, и она выбрала дежурный. В комнату проник полумрак, сея умиротворение и романтический настрой. Аккомпанементом задувает прохладный ветерок с балкона. Ему также помогает электроника — вытяжка набрала обороты. Я переместился с дивана на кресло, что дает возможность любоваться панорамой из окон, а Вероника села рядом, и я с умиление наблюдаю, как подбирает ножки под себя — столь изящное зрелище невозможно пропустить.

В едва заметные из-за абсолютной прозрачности окна, можно видеть “кровеносную систему” санатория: это и аллеи с дорожками, мысли о коих будят светлую грусть прогулок; объекты инфраструктуры выделяются среди них, как артерии и сосуды; на периферии горят огни вокзала, что как маяк для убегающего вдаль струнного пути. Нас завлёк вид мчащегося по бездонному мраку огонька — над сплошным покровом леса приближается к вокзалу индивидуальный транспортный модуль, словно метеор он пересекает тьму. Ну и, довершая картину, — голубой кусочек открытого бассейна справа, можно даже расслышать редкие радостные возгласы.

— Недавно обедали с семьёй, — тихо и приятно начала девушка, — разговор зашел о Живице. Папа вспомнил случай из моего детства, конечно, давно забытый. Мы были где-то в столь же прекрасном и живописном месте. Он тогда произнёс что-то типа: “Нам следует сохранять и оберегать природу для будущих поколений.” Ну, а я, — хихикает Вероника, — спросила: “Зачем?”. И вот, что он ответил: “Созерцание природы способно дать хорошего пинка там, где мы готовы упасть. Лишив будущих людей этого стимула, можем лишится и будущего.”

— Смешно и, вместе с тем, впечатляюще, — сказал я вовсю улыбаясь.

— Ну мне они тогда влетели в одно ухо, недолго побыли внутри, да исчезли через другое, — откровенничает прекрасная собеседница.

Я поразмыслил и произношу:

— Это нормально для ребёнка.

— Спасибо, Матус. Сейчас я благодарна всем жителям Симфонии за подарок.

Глаза предательски намокли.

Часть 2. Глава 16

Утро второго, номинально третьего, дня наступило. Впереди многие часы кристального елового воздуха, освежающей мощи родниковой воды и увлекательной программы. Буклет вещает, что после завтрака нам представят короткое по времени театральное действо, далее — свободные минуты и небольшой перекус. На дообеденный промежуток намечен просмотр фильма или любое деяние в рамках возможных, когда же половина дня осядет в животах, то до восемнадцати ноль-ноль опять вольное плаванье, а потом бал и я от одного слова чувствую, как сводит живот.

Следует сказать, что театр для меня почти не интересен. Лучше утонуть в увлекательном комиксе или азартно продавить четыре клавиши, играя, но и этому выступлению следует отдать должное — малость увлекло. Прежде всего — актёрская игра, столь ярких чувств и эмоций увидеть не ожидал, поэтому сорок минут прошли в напряжении. Вероника даже с места привставала в особо острые моменты. Потом мы вновь утащили десерт в номер, живо обсуждая события.

— На просмотр собираешься идти? — поменяла тему девушка.

— Фильма? Не, чего-то не хочется… А ты? — интересуюсь я, охотно доедая лакомство.