Постсоветская молодёжь. Предварительные итоги

Молодежь и изменение ценностей

Надежды на восприятие и быстрое усвоение молодежью западных идей и демократических принципов (а не только экономических, технологических достижений) занимали в представлениях либеральных и демократических партий в России одно из ключевых мест. Возможности модернизации российского общества и его экономики непосредственно связывались с рецепцией комплекса идей прав человека, частной собственности, свободы, защиты от произвола со стороны государства. Предполагалось, что в процессе естественной смены поколений произойдет институциональное закрепление подобных представлений, усвоенных молодежью, и постепенное распространение этих установок в обществе, а также вытеснение прежних советских стереотипов и комплексов. Именно так интерпретировались (в рамках этой логики или идеологии трансформационных процессов) различия мнений молодежи и других социально-демографических групп, зафиксированные в различных опросах Левада-Центра на всем протяжении проводимых им (ранее ВЦИОМом) исследований. Поколенческие реакции трактовались как свидетельства идущих в обществе процессов изменения.

Оценки изменений предполагали двойную оптику: шкала изменений строилась на соотнесении реальных трансформаций с ожидаемыми, а последние, в свою очередь, были обусловлены идеальной обобщенной моделью западной демократии и рыночной экономики. Либерально-демократическая идеология программ или сценариев модернизации постсоветского общества и экономики опиралась не на понимание природы советского или эмпирические знания постсоветского общества, а на общие схемы транзитологии и лежащие в их основе ценностные представления. Другими словами, в основу неявных посылок подобных исследований была положена тавтологическая ценностно-методическая схема.

В рамках этой схемы межпоколенческие различия в оценках ключевых для модернизационных процессов проблем и вопросов – будь то отношение к частной собственности, к роли государства в управлении экономикой, взаимодействие бизнеса и государства и его правовое регулирование, проблематика соблюдения гражданских прав и свобод и проч. – рассматривались как относительно большая заинтересованность молодежи в изменениях, как «либерализм». Их близость к оценкам, мнениям и представлениям высокообразованной части населения, специалистов, давала повод считать их более «авторитетными», вводя сюда уже логику «спуска образца» (сверху вниз), от статусно более высоких групп, как бы задающих тон в обществе, к менее авторитетным и готовым к пассивному усвоению группам, принимающим социальные и культурные образцы и мнения «элиты».

Однако примерно к середине 1990-х годов в работах Левада-Центра, основанных на анализе прежде всего «мониторинговых» вопросов, было показано, что приписывание молодежи роли проводников модернизации и носителей новых либерально-демократических ценностей, приверженцев западной модели политической и экономической систем, по сути выдавало желаемое за действительное. Сравнительный анализ данных по поколениям, возрастным когортам показывал, что «прозападные» ориентации молодых носили преимущественно декларативный (идентификационный) и фазовый характер. То есть по мере взросления молодые все больше вписывались в структуру тех массовых базовых ценностных представлений, которые не слишком далеко ушли от советского прошлого, а общий негативный фон настроений, доминировавший до 2006 года, только повышал чувствительность взрослеющих молодых к привычным для советского человека комплексам, стереотипам и предрассудкам.

Значимым отличием молодых от старших поколений были и остаются, с одной стороны, только большая удовлетворенность всеми сферами жизни, включая материальное положение, а с другой, особенно для самых молодых, – большая чувствительность к проблематике, связанной с национальной или этнической идентичностью, большая проницаемость для националистической риторики, вплоть до самых экстремистских ее проявлений.