Посторонним В.

На экранчике мобильного телефона, на мониторе ноутбука в зеленоватом прямоугольнике «регистрация в сети Интернет», на холодной улице и по щиколотку в раскаленном песке.

Помню черно-белый старинный фильм с молодым Тихоновым, «Доживем до понедельника», так там проникновенно говорится: «счастье – это когда тебя понимают», – не знаю, можно понять кого-то локально, на момент, на секунду, и все, я вот и себя-то.

А на Набережной летом – Счастье, красивые девочки с нарисованными глазами, продуманно наряженные, такие оживленные, разные еще мальчики, но я на мальчиков не интересуюсь; и вот устраиваюсь я такая – счастливая, одна! одна! одна! – с бутылкой пива за излюбленный столик, глазею на народы: мгновенные знакомства, летучие улыбки, море кокетства, атмосфера предпраздника, все впереди, все еще будет, причем хорошо, лллюбллллю это все. Цветочница предлагает розы из громадной цилиндрической вазы, нет, спасибо, но какая приятная девушка, пусть она продаст все до одной и будет счастлива тоже.

Мужичонка трясет перед носом сушеной рыбой, дяденька, ну не надо, идите, пожалуйста, никогда в жизни не ела сушеную рыбу, и если начну – явно не с вами, но ничего, ничего, все у вас получится.

Бутылочку вам отдать? Ага, сейчас, вооооот. Пожалуйста.

Достаю из объемистой собственной сумки вторую. Хорошшшо, хорошшшо!

И глупости все это: пивной живот или там что. Нету у меня никакого живота, в том числе и пивного, «умеренность во всем», как говорил персонаж «Трех товарищей», умерший, правда, от запоя. Залесски? Покойный Залесски. Да.

Вот только баклажки пятилитровые с пивом раздражают, но я надеюсь стать более терпимой в этом году, правда. Работаю в этом направлении.

«Счастливей всех шуты, дураки, сущеглыпые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются».[13]

В девочковой светской и культурной жизни лет с семи до девяти огромную роль играют «секретики», ты, наверное, знаешь, что это такое. «Секретик» – это когда торжественно-таинственная девочка, найдя необходимое и достаточное место в корнях какого-то дуба, разрывает неглубокую ямку. Потом, станцевав ритуальный танец, она рядками укладывает в ямку серебристую фольгу, крылышки от стрекозы-пожарника, засохшие лепестки розы и что-нибудь еще. Аккуратно прикрывает зеленоватым осколком бутылочного стекла. Присыпает негусто земелькой.

«Секретик» готов.

Теперь главное – не потерять его, не забыть и так распухающим от переизбытка информации девичьим мозгом точных координат. Тогда можно будет невзначай, непременно тайно, проведывать свой новейший «секретик», торопливо раздвигать указательным пальцем нетолстый слой земли, и – чудо! чудо! – под приятно гладким стеклянным куполом обнаруживать и чудесное сияние фольги, и засушенную розу, и прозрачное глянцевое крыло стрекозы.

Ты для меня – такой «секретик». С твоего (неявного, кстати) одобрения я трудолюбиво прорыла норку, типа ямки. Заботливо выстлала ее всякими вещами, что бы ты хотел услышать в их перечне? Твои слова, твою чуть кривоватую улыбку, твой сильный электрический гул – такой специальный звук тела, я всегда слышала его. Твой дискретный смех, твои тяжелые шаги по пустому коридору, поворот круглой ручки, похожей на пятачок свиньи, и вот это обращение ко мне: так, душа моя…

А ты мой «секретик».

10 апреля

00.30