Постмортем

— Да, конечно, — она взъерошила ему волосы и улыбнулась в темноте. — Пойду зажгу огонь и приготовлю тебе что-нибудь поесть.

— А можно пирог? — попросил Тальф и устыдился того, насколько по-детски это прозвучало.

Эльма по-доброму усмехнулась:

— Конечно. Пирог всегда можно.

Вой.

Отвратительно-резкий, как скрип мела по грифельной доске и оглушительный, как удар грома.

Он прокатился над Гримхеймом, как гроза и, казалось, не было ни одного человека, который бы его не услышал. Никакие физические преграды не могли спасти от него или его заглушить: дерево, камень, металл и вата в ушах были одинаково бесполезны. Звук пробирался в самое человеческое нутро, заставляя все органы мелко дрожать, а душу — трепетать от омерзения и ужаса.

Спустя минуту он повторился — и стал ещё сильнее, будто до того неведомое создание лишь прочищало горло.

В домах загорался свет, а перепуганные до полусмерти люди выбегали под дождь в чём были, закрывая уши ладонями и спрашивая друг друга, в чём дело. В мгновение ока улицы оказались заполнены паникующими горожанами, которые не понимали, что происходит и как с этим бороться.

Жуткие вопли повторялись снова и снова, пугая людей до безумия.

Кто-то рыдал, кто-то молился, упав на колени прямо в лужу и подняв лицо к тёмному равнодушному небу, кто-то громко проклинал колдунов, а кто-то тыкал пальцем в сторону дворца, над которым то и дело вспыхивало, отражаясь от облаков, ярко-синее сияние.

Тальф проснулся после первого же вопля — сел в кровати, тяжело дыша и пытаясь унять сердце.

— Ты это слышал? — спросил он у Клауса, который вскочил на спинку кровати и встревоженно принюхивался.

— Конечно слышал! — в тёплом свете ночника было хорошо заметно, как дрожит взъерошенный крыс.

Вопль повторился, и некромант взвыл от боли, схватившись за голову.

— Это нехорошо! — он отбросил одеяло в сторону и сел на кровати, когда всё закончилось. — О, это очень нехорошо…

Пока он одевался и бегал по комнате в одном сапоге, пытаясь найти второй, вой повторился ещё дважды. Каждый раз некромант вскрикивал и пытался заткнуть уши, но звук свербел прямо в мозгу, будто в череп попала жирная муха.

— Тальф, дорогой! — в комнату заглянула перепуганная Эльма. — Там карета у ворот!

Юноша лишь кивнул: иначе и быть не могло. Экипаж, должно быть, отправили сразу же, как при дворе разобрались, кто это так разорался на весь Гримхейм.

Дождь не переставал и, казалось, стал ещё холоднее и злее. Между деревьями мелькнула и тут же исчезла полупрозрачная белая фигура садовника.

Тальф запрыгнул в карету, запряжённую четвёркой мёртвых коней, даже не пытаясь узнать у покойника-возничего что к чему. Щёлкнула плеть — и тут же затрясло так, что некромант вцепился в сиденье до судорог в пальцах, но всё равно не мог усидеть на месте.

Когда карета замедлилась, юноша вытер запотевшее стекло и смотрел, как полуодетые люди на тротуарах боязливо озирались, стараясь держаться поближе друг к другу, и указывали на замок. Из разбитой витрины бакалейной лавки не меньше дюжины мужчин пытались вытащить изрезанный лошадиный труп — похоже, несчастное животное вырвалось и помчалось куда глаза глядят подальше от жутких звуков.

Вскоре заполненная людьми центральная улица осталась позади и экипаж вновь понёсся, сломя голову — да так, что через пять минут юноша вывалился из кареты в дворцовом парке: позеленевший и зажимающий рот ладонью.

Его встречали такие же зелёные гвардейцы, один из которых — самый толстый и широкий, шатался и явно чувствовал себя хуже остальных.

— Идёмте с нами! — вперёд выступил громила с бульдожьей челюстью и золотыми нашивками сержанта. — Вас ждут!..

Толстяк неожиданно подал голос:

— Я не могу, боги, я не могу!.. Это просто кошмар!..

Синий купол за их спинами засверкал так, будто зажглось ослепительно яркое синее солнце и следом послышался очередной вой. Вблизи он звучал ещё отвратительнее: будто в голову с размаху воткнули сотню длинных иголок.

В кабинете Вильгельма Жози ходила из угла в угол, держась за голову и негромко всхлипывая, а сам первый министр сильно напоминал старого голубя — мокрый, взъерошенный, сонный и сердитый.

— Сейчас я… — с порога начал некромант, но его прервал очередной рык. — Сейчас я подготовлю всё, чтобы изгнать его! — продолжил он после того, как исчезло ощущение, будто кто-то перемешивает содержимое черепа раскалённой ложкой.

— Не надо! — замахал руками Вильгельм. Он выглядел как человек, вынужденный просить не выполнять его самое сокровенное желание.

— Э… — удивился Тальф. — Но я думал, что…

— Но если можешь успокоить — успокой! — прорычала Жози. — Хотя бы ненадолго!.. Боги, это невыносимо!

Новый вопль.

— А-а-а! — королева схватила со стола бокал и с перекошенным лицом изо всех сил швырнула его в стену. — А-а-а! — следом полетела книга, затем ещё одна, после неё настал черёд чернильницы.

Вильгельм покосился на пятно чернил, расплывающееся по рукаву его рубашки:

— Мы не должны его изгонять. Ещё очень рано. Сначала надо прояснить пару вопросов.

— Клеве! — простонала Жозефина. — Клеве, чтоб его!..

Тальф перевёл вопросительный взгляд на министра: