Постижение смысла

«Материализм», «витализм», «спиритуализм» – это в метафизическом плане одно и то же: в каждом случае вещно-предметно избираемые и изображаемые присадки добавки к определенному суще-бытующему, используемые для «объяснения» самого не подвергавшегося вопрошанию и признанного недостойным вопрошания бытия, которое, однако, и так уже, со времён ἰδέα Платона, по крайней мере, толкуется по направлению к махинативной сущности. К тому же, что может быть более ясным – но едва ли достаточно продуманным в своей широте и глубине, во всей своей значимости на перспективу – чем внутренняя взаимосвязь между εἶδος – μοϱφή – ὕλη и τέχνη в «Матефизике» Аристотеля, которая задала меру для всего Запада (не только Средневековью)? В чем ином укоренено почти необходимое-неминуемое различение «формы» и «содержания», кроме как в сообразной «техническому» τέχνη интерпретации ὄν и οὐσία? (ср. в связи с этим «Франкфуртские доклады о художественном творении» 1936[64].

Уже сущность τέχνη заключается не в изготовлении, а в пред-ставляемом производстве-поставлении, а именно так, что до-ставляемое и то, что может быть доставлено, гарантирует-обеспечивает высчитываемое располагание-распоряжение не только тем, что было поставлено как раз в данный момент, но и загодя, а, прежде всего, всем и Целым, с чем оно находится в связи сообразно его произведенности-поставленности. Произведенность-поставленность заключает в себе исключительную близость (присущность) присущно-постоянного суще-бытующего.

Набрасываемая в кругу-кругозоре τέχνη (которая всегда есть μετὰ λόγου) сфера поставленности – изготовленности, становится мерозадающей для более позднего толкования всей сущебытности суще-бытующего. Она достигает своей вершины в Гегелевском определении «бытия» как «абсолютной идеи», которая трактуется как приводящая саму себя к присутствию присущность в присутствии как таковом. Это указание дается не к тому, чтобы, скажем, метафизика Гегеля обязательно излагалась в грубом смысле «технически». Скорее, следует понимать, начиная с этого места, всю метафизическую масштабность-значимость τέχνη и решительно отделить ее от лежащего на переднем плане различения «механического» и «биологического». Что получается из этого для сущности метафизического искусства Запада – а все его искусство метафизично, то же, которое принадлежит к «Просвещению» и «эстетике» – и подавно – здесь не может быть прослежено.

Охотно ссылаются на то, что машина без силы человека остаётся бессильной, и затем столь же активно делают вывод, что благодаря. тому посредством уже, в сущности, осуществлено преодоление техники человеком. Однако, во-первых, машина не есть тоже самое, что техника, которая означает мастерство во владении ей, но ещё отнюдь не господство над ней и покорение ее. Во-вторых, однако: Что есть эта сила человека, которая ставит машину себе на службу? Она есть ни что иное, как расширение власти машинной сущности с возвышением ее до существенной формы устройства суще-бытующего. Но такое расширение власти основывается на вовлечённость – втянутость человека в бытие. Пока оно определяется как махинативность. (Ср. 9. Махинативность.)

XII. История и техника [65]

64. История-Historie и техника [66]

Историзм. Понятие. «Преодоление» только через исключение истории-Historie. Историзм – мнение, что всякий раз все надо видеть. исходя из современной обсуждаемому ситуации, существовавшей в прошлом – так, что обсуждаемое меняется со сменой этих ситуаций – «релятивизм».

Историзм как концепция познания истории-Geschichte – но, в сущности, как отношение к истории-Geschichte вообще – что оно якобы определяется через историю-Historie – (донаучно-научно). История-Geschichte, трактуемая, исходя из истории-Historie – вместо? вместо того, чтобы толковать ее, исходя из истины пра-бытия и как истину пра-бытия. Как освобождение от исторической (historische) Geschichte? Историзм и близость и даль.

Историзм есть такое господство истории-Historie, посредством которого она дает себе полномочия на завершение формирования сущности человека новых времен как субъекта и разворачивает animal rationale до animal historicum. Термин историческое животное подразумевает, скажем, не животное, которое стало «историческим» (»historisch«) – животным, принадлежащим к прошлому, а животное, которое производит промышленно все и вся, животное, которому бытие сущее-бытующего предстает в произведенности-поставленности и в то же время скрывает себя в своем махинативном характере. Историзм завершает себя в «органической конструкции».

«Завершение» – это не добавление впоследствии отсутствующего куска! но неограниченное, а потому простое силовое распространение вширь сущности. Историзм: термин подразумевает множество того разнообразного, что выводится из господства истории-Historie в человекости новых времен. Прежде всего и собственно-подлинно – заданную таким господством и сохраняющую себя в себе позицию.

История-Geschichte и история-Historie