Постижение смысла

Поскольку философия сказывает пра-бытие, а потому существует только как слово в слове, и поскольку ее слово никогда не только означает и не только обозначает то, что оно призвано выразить, а в сказывании есть само пра-бытие, она хотела бы найти вскоре переход в поэзию как помощь в трудных случаях и как, вдобавок, «сосуд», «форму отливки». И все же это всегда остается запутанностью в переплетениях корней чего-то соподчиненного, равного по значению – тем, что в своей управляемой из себя самой собственной сути с незапамятных пор бесконечно уклоняется-не поддается мышлению пра-бытия. Ведь поэчение – стихосложение имеет и иную полагающую основу истории сущность (geschichte-gründende); его «времена» не перекрываются со «временами» мышления.

Приравнивание философии к поэзии и, тем самым, к искусству грозит мыслительскому знанию не потому, что посредством его она лишилась бы строгости «научности» – ведь она все же поначалу остается несообразной ей. Искать прибежище в поэзии – это уклонение от холодной смелости вопроса о бытии, который то и дело разламывает махинативность сущебытующего, нарушает отвергание ею пра-бытия и приводит к беспокойству, застывая в виде пропасти раскола – так, что мышление пра-бытия никогда не вправе впасть в покой «художественного творения». Философия принадлежит к покою царства лишенного картин-образов знания.

Поскольку философия как мышление бытия всякий раз уже помыслила сущее-бытующее в целом, она легко поддается искушению теперь возвысить себя и до «мировоззрения», чтобы удовлетворять требованиям «жизни» и таким образом только и сохранять-обеспечивать свою «истину». И все же это навязывание своей близости к «действительному» «жизни» всегда продолжает быть переодеванием в тот маскарадный костюм, который скроет недостаток мужества с твердостью закрепиться в сущности мышления пра-бытия; ведь такое мышление не даст «деятельной жизни» ни создать почвы, которой она непосредственно питается, ни предложить цели, к которой она могла бы приметать-приживить свои цели-наметки.

Мышление пра-бытия не годится на роль мировоззрения; столь же мало оно пригодно для того, чтобы поставить себя на место какой-либо церковной веры. Такую непригодность, а вместе с ней и видимость существенного недостатка мышлению пра-бытия приходится выносить, исходя из знания, что его полагающий основу проект сущности истины есть лишь только сущение самого пра-бытия и, таким образом, между суще-бытующим держится заброшенным просвет, исходя от которого, всякое действие и всяческое попустительство обеспечивают себе свои времена и пространства, их вечности и их простирания. Не соприкасаясь с таковым и сопротивляясь отрыву, однако, только пра-бытие впервые и всегда раздаривает всему суще-бытующему и даже не-суще-бытующему еще сферы, в которых созидаются и разрушаются царства человека. Никакое суще-бытующее не способно дать пра-бытию какую-то основу, потому что пра-бытие есть бездно-основа, и в ней только и достигает всей своей глубины бедственность положения всего без-основного и достигает своего пика необходимость всякого положения основ. Просвету без-дно-основы и только ему принадлежит философия, беря на себя сказывание простейшего и тишайшего:

Слово истины пра-бытия, из-речение безнаучного знания, которое никогда не есть из-речение силы и власти и которое никогда не знает бессилия.

Поскольку, однако, мышление пра-бытия как мышление пра-бытия брошено в без-дно-основу, оно лежит «между» суще-бытующим и подставлено-открыто ему и занятиям им в такой остроте и резкости, от какой все и всяческое суще-бытующее обычно избавлено и убережено. Свидетельством существенной опасности, которой подвергается мышление пра-бытия, является то, что науки, поэзия-стихосложение (искусство), мировоззрения, хотя они и в основе своей различаются между собой по сущности и по рангу, по происхождению и влиянию, все же одинаково рьяно стремятся к обезображиванию или даже к подмене собой простой сущности философии. Поистине же, конечно, эта троица – [науки, поэзия, мировоззрения] – время от времени бывает предпослана сверх-силой суще-бытующего для создания помех философии под видом ее улучшения и спасения, чтобы привести пра-бытие в подчинение суще-бытующему и предоставить исключительные права забвению бытия, чего требует всякое представление о сущебытующем и производство вского сущебытующего.

Мышление пра-бытия, однако, осмысляет-насыщает смыслом само себя, раз-мысливая в его истине то, чему оно принадлежно, потому что оно со-бытуется от него как со-бытия-с-бытия.