Post scriptum

                "Задерём подол Матушке-России…"

                Каганович

Ты спишь так чутко: ветра шум

И веки вздрогнут.

Февраль в октябрь – старый шут -

Метёт дорогу:

Себе дороже.

Виденьем бредишь: жуткий вор

Кроваворукий -

Он Черной Русью торжество

Справляет грустью,

Не Белой Русью.

И снится красный липкий дождь,

И в пепле саван,

Ты в рваном рубище идёшь

При вспышках зарев,

Без веры в завтра.

Кипит и пенится вода.

Полынный запах.

Все в этих адовых прудах -

Сегодня, завтра:

Подол уж задран.

Горит и мечется звезда,

Как сотня молний,

Дымит обуглившийся сад -

Как слёзы смолы.

И кто-то смотрит.

И он, невидимый, кружит,

Пронзает небом.

И дождь – уже не дождь – пуржит

Горячим снегом:

И быль, и небыль.

И ужас вкрался холодком,

Вошёл под кожу,

Смахнув невидимой рукой

Твой сон негожий.

Не дай-то, Боже.

                февраль 1991

Перевёрнутое время…

Перевернутое время –

Пустота.

Стрелки лишь устало бредят –

Тик и так.

То ли утро, то ли вечер –

Сумерки.

То ли серость, то ли вечность –

Все с руки.

Одичания приметы –

Так и есть:

В душу марш вонзился медью –

В вашу честь.

Эти тронные забавы:

В них – не смех -

Парни с крепкими зубами

Сеют смерть.

А напуганные всходы –

Сходу в строй,

В поезда – и в Вечный Холод,

Где в болотах солнце всходит

Посреди костров.

Перекроенное время

Вкривь и вкось…

По-людски вам что же, предки,

Не жилось?

Точка отсчёта: Рыбы – Водолей

Круги плывут. Нет глаз в глазницах -

В них время, музыка и цвет.

И золотой исходит свет

От тёмно-красной плащаницы.

Он – как нектар и словно яд.

А тот, кто светом подплывая,

Свет из кувшинов проливая,

Речет: "Мессия – это я".

Краснеет свет, такой красивый.

Февраль. Знамёна. Кровь. И крест.

И льётся месиво окрест

Из тех кувшинов на Россию.

Несёт теченье дохлых рыб,

Оставивших в икринках силу:

То дьявол или то мессия

Во власти собственной игры…

Но пуст один кувшин с водою -

Живой воды приходит срок,

Устал, измучился игрок -

Пора уже убраться в доме.

Да будет свет! И свет восстал

Живой водою из кувшина.

И всё проснулось и ожило,

Чтоб всем и каждому воздать.

P.S.

Мыслей нет. Память ходит в истоках.

Сон – не сон. Забытьё впопыхах.

Нет любви. Удивление только.

Жизни нет. Что таить тут греха.

Нет сегодня. Есть Сталин и завтра.

Нет природы. Есть эко-возня.

Нет народа. Глаза съела зависть:

Пуст карман у тебя, у меня.

Нет героев. Есть орденоносцы.

Нет пределов. Царит беспредел.

Полуправдой бытует Чернобыль,

Как и всё, и всегда, и везде.

Огорошены прессой и теле,

И охвачены ужасом цен

Мы узнали, кто мы в самом деле

Без трибун и без штор авансцен.

Мы проснулись. Но словно с похмелья.

Давят болью афганские сны.

Ордена за отвагу и смелость,

Как насмешка нелепой войны.

Мы проснулись. Нас бьют в Куропатах.

Нас покорности учат битьём.

Мы проснулись: не сон это – память,

Что в роду и в твоём, и в моём.

Мы почувствовали в смене стадий

Одичавшее братство своё.

Пусть ещё не народ – но не стадо:

Мы живём, а не только жуём.

Продолжает давить нас и метить

Деспотической власти клише.

Мы проснулись, и, право, уже

Путь лежит наш в иное столетье.

Потомкам

Все на свои места

когда-нибудь да встанет,

И за Отчизну боль

и стыд перегорит,

История, как Бог,

все по местам расставит,

И кто не бит сейчас,

тот после будет бит.

Истории талмуд –

избыток констатаций,

Целителей, мессий,

и оборотней сонм.

Вершители чудес –

сановные мерзавцы –

То обещают рай,

то жизнь как сладкий сон.

Потомок-патриот –

прости за эти строки –

Почти когда-нибудь

нас памятью своей:

Жертв революций всех,

репрессий, перестроек –

От нынешних времен

до лучших, верю, дней.