Посол вон!

Змей располагался на отмели и в шесть глаз следил за проплывающими мимо рыбами. Подразумевалось, что, как только на расстоянии броска появляется рыбина, она хватается зубами и выбрасывается на берег. Ха, не тут-то было! Голов-то три, и они никак не могли прийти к взаимопониманию. То все разом бросаются за одной рыбешкой и соответственно смачно стукаются лбами под водой. А то, наоборот, при виде добычи каждая из голов считает, что ее поймает соседняя, и спокойно наблюдает, как рыба уходит из зоны поражения. Дальше, конечно, следует разбор полетов и бурная, но незлобная ругань с самим собой.

А тут еще белки, раскачиваясь на ветках, начинали обсуждать его действия, при этом хохоча на весь лес. Приходилось отвлекаться от рыбалки, гонять хохотушек по всему лесу, а потом еще битый час объяснять им правила поведения культурного животного. А за это время весь скромный улов оказывался давно утащен шустрой лисицей. В общем, сплошные расстройства и неприятности выпали на бедные головы Моти.

И только во сне он мог улыбаться и быть абсолютно счастливым. Ведь там ему снилась Любава, выставляющая три тазика аппетитно пахнущей каши с мясом, и любимый хозяин, предлагающий три копченых говяжьих ноги. Конечно, ему снились и игры с Илюхой, и привычное ворчание Изи, но неизменно все сводилось к тазикам и дивно закопченному мясу. Однако наступало утро, сны исчезали, а вместе с ними и чувство сытости. Оставалось только разочарование и обида на тяжелую судьбу.

«Домой хочу!» — трижды говорил сам себе Мотя, и опять-таки с троекратным вздохом, несчастный и всеми брошенный, отправлялся на очередную рыбную ловлю.

* * *

За свою долгую и весьма бурную жизнь Изю сажали пятьдесят три раза. Это старый черт знал абсолютно точно, так как вел подробный учет. И это не считая банальных приводов и прочих недоразумений, которые, как правило, длились совсем недолго. Основной статьей, по которой проходил Изя из века в век, было конечно же мошенничество. К этой статье он относился с особым трепетом, так как за ней стояли виртуозно обтяпанные делишки в особо крупных размерах. Но каждый раз обвинение неизменно рассыпалось, свидетели меняли показания и рогатый оказывался на свободе.

За свою судьбу Изя ни капли не волновался. Ну во-первых, на воле оставались друзья, а во-вторых, в арсенале старого черта было большое количество способов незаметно покинуть любое помещение. Но этими чрезвычайными мерами он пользоваться пока не собирался.

К тому же, в свете своей влюбленности, Изя был хронически романтично настроен. А где еще найти такие исключительные условия, дабы предаться грезам о любимой, как не в темнице? Тем более что условия ему были созданы и вправду приличные. Узники срочно расселены, между тремя камерами прорублен проход, произведен срочный, но вполне приличный ремонт. Мебель также была доставлена самая лучшая, а уж о еде и говорить было нечего. Берендей, не в силах официально вывести своих любимцев из-под удара, приказал своему личному повару временно взять «узника № 1» на довольствие.

Так что Изя валялся на диване, вкушал яства с княжеского стола и грезил. Несравненная Газель приходила к нему в мечтах в виде удивительно красивой восточной царевны. Тонкий стан, пышные формы, черные как смоль волосы, бархатный голос, помноженный на богатство будущего тестя, делали эти мечты сладостными и желанными.

Под влиянием таких мыслей он неожиданно ощутил тягу к стихосложению и вытребовал отборного пергамена, который был молниеносно изведен кошмарными стихами.

«Но ведь дело не в таланте, а в чувствах!» — заявил сам себе Изя и тут же старательно накарябал на стене: «Здесь томился от любовного пыла и несправедливых обвинений поэт-романтик Изя».

Оставшись довольным своим действием, черт решил немного поразмяться и обыграл стражу в наперстки. Причем среди выигранных денег и прочих предметов оказались и ключи от его собственной камеры. Этого ему показалось мало, и он лично занялся подготовкой еще одной камеры-люкс для будущего соседа. Основываясь на своем богатом опыте, он не без оснований полагал, что ее займет кто-то из своих.

Как вы знаете, интуиция его не подвела, и его соседкой вскоре стала Соловейка. По этому поводу они закатили небольшой пир и, справедливо рассудив, что Солнцевский их сегодня все равно спасти не успеет, решили хорошенько выспаться перед завтрашним, несомненно, тяжелым днем. А что он именно таким и окажется, они почему-то не сомневались.

* * *

Ну а Соловейка провела в темнице всего лишь сутки. За это время она успела перекусить с Изей, от души отоспаться и хорошенько обдумать свое житье-бытье. Раньше на это как-то не было времени. Сами посудите: служба, тренировки, спецзадания и банальная готовка, которая отнимала больше всего времени. Хорошо еще, что готовить она умела и любила, а то этот момент мог испортить удивительную жизнь бывшей купеческой дочки. Ведь накормить надо было не только двух реальных богатырей, но и милого, но вечно голодного троглодита по имени Мотя.