Послы

Стрезер молчал; его брала оторопь при мысли — сейчас он думал о себе, — что может стать предметом пересудов двух милых дам — уже, в сущности, является; более того, как он уловил, за этими намеками и признаниями явно стояло некое утверждение, которое, согласись он с ним, дурно сказалось бы на его нынешнем решении упростить себе задачу. Но, все равно, ее кротость и грусть казались искренними. И это впечатление не уменьшилось, когда чуть позже она сказала:

— Я очень рада, что она нашла свое счастье.

Он и тут промолчал, хотя то, что имелось в виду, было выражено умно и тонко. А имелось в виду, что мисс Гостри нашла свое счастье в нем, и он чуть было не поддался порыву это опровергнуть. Опровергнуть же это можно было бы, лишь спросив напрямик: «Что, собственно, вы полагаете, происходит между нами?», но уже в следующий миг он был несказанно рад, что удержался. Все-таки лучше выглядеть туповатым провинциалом, чем самодовольным пентюхом; он также отшатнулся, не без внутреннего содрогания, от возможности поразмышлять на тему о том, что женщины — в особенности весьма развитые — способны думать друг о друге. Зачем бы он сюда ни явился, он явился сюда не за тем, чтобы входить в их дела, а потому он не подхватил ни одного из намеков, которые его собеседница обронила. Тем не менее, хотя он избегал ее все эти дни и полностью предоставил ей взвалить на себя бремя хлопот о новой встрече, она не проявила и тени раздражения.

— Ну а теперь о Жанне, — улыбнулась она, пребывая в том веселом расположении духа, в каком вошла в petit salon. Он мгновенно почувствовал — тут главная ее цель, тем не менее протянул с ответом, приучая к тому, что каждая его фраза должна обойтись ей в несколько. — Как, по-вашему, она влюблена? Я имею в виду — в мистера Ньюсема?

Однако! На такое Стрезер мог наконец ответить сразу:

— Каким образом я могу об этом судить?

— Ах, но есть же тьма примет, — мадам де Вионе сохраняла предельное благодушие, — по которым судят — не притворяйтесь! — обо всем на свете. Ведь вы говорили с ней, не так ли?

— Да, говорил. Но не о Чэде. Во всяком случае, не так уж много.

— Вам и не нужно «много», — возразила она. Но тут же переменила тему: — Надеюсь, вы помните, что вы давеча мне обещали?

— «Спасти» вас, как вы изволили это назвать?

— Я и сейчас это так называю. И вы сдержите слово? Вы еще не раздумали?

— Нет, — сказал он, поколебавшись. — Только я все время думаю, что я под этим имел в виду.

— Вот как? — удивилась она. — А что я имела в виду, вас нисколько не интересует?

— Нет, это знать мне нет нужды. Достаточно, если буду знать, что сам имел в виду.

— И вы так и не знаете? — спросила она. — До сих пор?

Он снова выдержал паузу.

— Право, вам лучше подождать, когда я до всего дойду своим умом. Но, — добавил он, — сколько времени вы мне на это дадите?

— Вопрос, по-моему, стоит иначе: сколько времени вы даете мне? Разве наш общий друг постоянно не знакомит вас со мной?

— Во всяком случае, не с помощью слов.

— Как? Он не говорит с вами обо мне?

— Никогда.

Она задумалась над этим фактом и, очевидно, сочтя его для себя неприятным, постаралась — не без успеха — это скрыть. Но уже минуту спустя оправилась.

— Разумеется, никогда. А вам это нужно?

Как чудесно прозвучала у нее эта фраза! И теперь он, хотя до сих пор смотрел больше по сторонам, остановил на ней долгий взгляд.

— Да, понимаю, что вы хотите сказать.

Как тактично она порадовалась своей победе! Она и впрямь владела интонациями, которые способны растрогать и судей.

— Я воочию вижу, чем он обязан вам.

— Так признайтесь же: это чего-то да стоит, — сказала она все так же сдержанно, хотя и явно гордясь собой.

Он оценил ее тонкость, но подняться до нее не смог.

— Я вижу, что вы сделали для него, но не вижу, каквы это сделали.

— О, это уже другой вопрос! — улыбнулась она. — Мне вот что важно: какой вам смысл делать вид, что вы не знаете, какая я, когда, зная мистера Ньюсема и находя его таким, каким вы делаете мне честь его находить, вы в нем узнаете меня.

— Да-да, — сказал в раздумье Стрезер, по-прежнему не отводя от нее глаз. — Мне не следовало встречаться с вами сегодня.

Она всплеснула руками.

— Какое это имеет значение! Если я доверяю вам, почему бы и вам не отнестись ко мне хотя бы с толикой доверия? И почему, почему, — переменила она тон, — вы так не доверяете самому себе? — И не дав ему времени для ответа: — О, вам ничего не стоит во мне разобраться! Во всяком случае, я очень рада, что вы поговорили с моей Жанной.

— Я тоже рад, — сказал он, — только она вам не в помощь.

— Не в помощь? — Мадам де Вионе открыто уставилась на него. — Полноте. Она — мой светлый ангел.

— Вот именно. Предоставьте ее самой себе. Не надо у нее ни о чем допытываться. То есть о том, — пояснил он, — о чем мы давеча говорили: какие чувства ею владеют.

— Потому что все равно ничего не выведаем?

— Нет. Потому что я вас об этом прошу — как о личном одолжении. Она и в самом деле прелестна. Прелестнее я не встречал. Не трогайте ее. Не нужно вам ничего знать — приглушите это желание. К тому же вы ничего и не узнаете.