Послы

— Стало быть, она держалась крайне неприятно?

Стрезер вздохнул.

— Она держалась так, как я и ожидал. То есть как и должна была держаться с того момента, когда они почувствовали, что недовольны нами. Мы предоставили им, — продолжал он, — все мыслимые и немыслимые удовольствия, а они посмотрели, приблизились и не пожелали от нас ничего принять.

— Можно, как гласит пословица, подвести лошадь к воде!.. — вставил Чэд.

— Вот-вот! А тон, каким Сара сегодня утром выказывала свое недовольство, — тон, которым, продолжая твое сравнение, заявляла, что не станет пить, — не оставляет нам никаких надежд.

Чэд помолчал и затем, словно утешаясь, сказал:

— Но мы, по правде сказать, и не рассчитывали, что они останутся всем довольны.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Стрезер в раздумье. — Мне, во всяком случае, хотелось их ублаготворить. Впрочем, — сказал он уже громче, — не сомневаюсь: именно мои старания и оказались никуда не годными.

— Вы чудо что за человек. Право, мне иногда кажется, что вы мне только снитесь! — воскликнул Чэд. — Ну а раз вы не греза, а настоящий, — добавил он, — остальное — трын-трава.

— Настоящий-то я настоящий, только уж очень нелепый и смешной — самому себе неспособен себя объяснить. Где уж им меня понять? Я на них не в претензии.

— Вот как. Зато они к нам в претензии, — обронил Чэд вполне добродушно, и Стрезер вновь отметил про себя, что его юный друг в прекрасном расположении духа. — Мне, поверьте, очень неловко, — продолжал Чэд, — но все же хотел бы напомнить, что вам не помешает хорошенько подумать… — И он замолчал, словно опасаясь навязываться.

Но Стрезер жаждал выслушать все до конца:

— Договаривай, договаривай…

— Ну, в вашем возрасте… и зная, сколько, если сбудется то, что намечалось, матушка может для вас сделать и кем стать…

Природная щепетильность не пускала Чэда дальше этого предела, и в следующее мгновение Стрезер переложил груз на себя.

— При моем необеспеченном будущем. И очень ограниченных способностях заботиться о собственной персоне. Зная, как отменно сделает это она. С ее состоянием, добрым сердцем и неизменным — просто чудо каким! — согласием так далеко зайти. Все так, все так, — подвел он итог. — Таковы упрямые факты.

Чэд, однако, пожелал прибавить к перечисленным еще один:

— И потом, ведь матушка вам и вправду очень дорога. Разве не так?

Его старший друг медленно повернулся к нему.

— Ты поедешь?

— Поеду, если вы скажете, что считаете, мне надо. Вы же знаете, — добавил он, — я был готов еще полтора месяца назад.

— Знаю, — ответил Стрезер. — Только тогда ты не знал, что я не готов. А теперь ты готов, потому что это знаешь.

— Пожалуй, что так, — согласился Чэд. — Но как бы там ни было, я говорю искренне. Вы предлагаете взять все на себя. За кого же вы меня принимаете, полагая, что я способен допустить, чтобы вы расплачивались один?

Они стояли у парапета рядом, и Стрезер, словно желая заверить молодого человека, что он не совсем без средств, одобрительно потрепал его по плечу, но тот не успокаивался и из чувства справедливости вновь вернулся к так называемому материальному вопросу.

— Но вы отказываетесь — извините, я называю вещи своими именами, — вы отказываетесь от денег. Возможно, от больших денег.

— Ох-хо-хо, — рассмеялся Стрезер, — даже если от небольших, ты вправе об этом говорить. Впрочем, должен, со своей стороны, напомнить тебе, что ты тоже отказываешься от денег; более того, не «возможно», а, думается мне, наверняка — от очень больших денег.

— Совершенно верно. Но у меня есть определенная сумма, — возразил, помолчав, Чэд. — Тогда как о вас, дорогой мой, о вас…

— Никак не скажешь, — продолжил за него Стрезер, — что я владею «суммой», определенной или неопределенной? Весьма справедливо. Тем не менее с голоду я не помру.

— Об этом не может быть и речи! — подчеркнуто горячо заявил Чэд, и они, довольные друг другом, продолжали разговор, хотя в нем по какой-то причине произошла небольшая пауза, в течение которой младший из собеседников принялся мысленно взвешивать, будет ли тактичным тотчас и тут же обещать старшему обеспечить помянутую гарантию от голодной смерти. Однако на всякий случай решил пока за наилучшее воздержаться, тем паче что к концу следующей минуты они уже двинулись в совсем ином направлении. Нарушая ход беседы, Стрезер вдруг вернулся к затронутой ранее теме — встрече Чэда с Сарой, поинтересовавшись, не дошло ли во время их свидания до так называемой «сцены». Чэд ответил, что, напротив, они были отменно вежливы, добавив, однако, что Салли не принадлежит к числу женщин, которые ошибочно думают, будто учтивостью можно пренебрегать. — К тому же у нее связаны руки. Я с самого начала, — лукаво заметил он, — постарался взять над ней верх.

— Ты имеешь в виду — она очень много от тебя получила.

— Меньше, не нарушая приличий, я, разумеется, и не мог ей дать; только, думается, она не ожидала, что я предоставлю ей столько удовольствий. И набросилась на них, прежде чем что-либо сообразила.

— И, потребляя, вошла во вкус, — сказал Стрезер.