Последствия старых ошибок

— Обращение к Душе Зверя помогло людям когда–то выжить на Тайэ. Первые переселенцы не знали про двадцатилетние циклы. Они заселились в благоприятное время, с затяжной весной и хоть каким–то летом. Вроде бы и орбиту просчитали, но как–то слишком вчерне. А потом выяснилось, что бывают годы, когда весна не приходит вообще, а вашуги едят даже рассыпающийся от холода пластик. Тогда и появились мастера Души Зверя, разбудившие в себе первобытное существо, дикое и невероятно живучее. Они стали вживаться в зверей Тайэ, выяснять, как они могут существовать в условиях многолетнего холода. Звери помогли моим предкам найти проходы к подземным термальным озерам. Они научили нас есть местные лишайники и ловить в океане рыбу. Кстати, лишайниками на Тайэ питаются даже хищники. Потому они и жрали наш пластик, по аналогии. Так что, жизнь вполне могла сделать из меня Мастера Души Зверя, энимэ…. Отец был очень рассержен, когда я отказался. Уж не знаю, кто послужил бы мне вернее — вашуг или дьюп…

— Дьюп — это какой–то местный падальщик?

— Абсолютно всеядный. Ткань, дерево, стекло. Непереваренные остатки просто капсулируются у него в желудке… В детстве, помню, один такой «свин» залез на склад канцелярии и сожрал ящик пластиковых скрепок. Переварить он их не смог, и оплавленные желудочной кислотой шарики пластика долго находили вокруг города. Наверно, ему у нас понравилось, и он хотел ещё… А выследить и подстрелить его взрослые не разрешали. На Тайэ до сих пор не убивают зверей просто так, были времена, когда в глазах зверя можно было увидеть его Мастера …

— Локье сказал, что они выпустят «Ворон» из сектора. Подумай, это можно как–то использовать?

— А что эти гады всё–таки делали на Плайте? — влез я.

— Да если бы кто знал. Но ты так и так всё им капитально испортил.

История четвертая. Плайта

1. Открытый космос, линкор Империи «Зигзаг»

— Колин, мне нужно сначала на «Зигзаг», у меня там парнишка и два пилота. Забросишь меня? А оттуда я сам.

Дьюп выразил согласие едва заметным движением век. Он снова ушёл в себя весь, и даже уши не торчали. В этот раз и я всё никак не мог выйти из комнаты с чёрными кошками. Мне тоже казалось, что со всей этой историей что–то неладно. Что недопоняли мы чего–то важного.

Я совсем забыл про капитана «Зигзага». Когда мы попросили принять шлюпку, дежурный позвал его к экрану.

Капитан был человеком выдержанным, и глазами не захлопал, конечно, но удивление на его лице прочесть можно было.

— Не ждали меня обратно? — улыбнулся я.

— Не ждал.

Капитан видел рядом со мной Колина, больше пищи для размышления мы ему не дали, но заметно было, что он ожидал другого конца этой истории.

Всё в порядке, — успокоил я его — Я бы хотел поблагодарить вас за помощь и забрать моих людей.

— Пилотов и мальчика? Пилотов я отправил в госпиталь, у одного точечные кровоизлияния по всему телу, а второму нужен психотехник… Мальчика, как вы и просили, мы отвезли на «Ворон». А «двойку» вашу техники привели в порядок только что, вы можете её забрать.

Я обернулся к Дьюпу:

— Тогда я, наверное, заберу шлюпку и вернусь на корабль. Ты вниз?

— Не нравится мне всё это, — сказал Колин, — когда экран «Зигзага» поляризировался, и мы пошли на сближение.

— Мне тоже не нравится. Я бы хотел оставить «Ворон» здесь, слишком большая мишень, и махнуть прямо на шлюпке. Но Лес с трудом находит общий язык с Келли, как бы у них там чего не вышло.

— Лес?

— Мальчишку подобрал в своё время на Аннхелле. Сейчас ему лет девятнадцать, примерно, наполовину грантс. Хотел оставить у Н'ьиго и не получилось.

— Я заберу мальчика. Лети, если хочешь, так. Но будь осторожнее.

Я кивнул.

2. Открытый космос. Алайский крейсер «Коготь» — линкор Империи «Каменный ворон» — флагман командующего эскадрой Содружества эрцога Локьё «Леденящий»

Очнулся я окончательно оттого, что не смог потянуться. Дернулся раз, другой и понял — что–то держит. Судя по тяжести и холоду — железо.

Открыл глаза — оно, родимое.

Распят на стене я был тщательно и с любовью. Запястья аккуратно обмотаны специальной прорезиненной лентой, чтобы наручники не сорвали кожу. Я смотрел на эту ленту, и понимал, что основательно влип. Такая тщательность выдавала и замысел и умение.

Впрочем, гадать, кто это так постарался, не приходилось. За моим «пробуждением» следили двое: один темноволосый, с узкими глазами и длинным торсом, одетый вычурно и не по–нашему, и второй — короткорукий и кругленький, в мешковатой кофте с застежками спереди и слишком узких брюках.

Я не помнил, кто это, не помнил, где я… Воспоминания обрывались на том моменте, когда я отстрелился от «Зигзага» и…

— Приветствую, капитан, — весело сказал узкоглазый на стандарте, и его раздвоенный кончик языка с пирсингом–бриллиантом, коснулся нижней губы.

Алаец!

Тэмо а тори и все его три матери! Откуда здесь алаец?

— Не имею чести знать, — сказал я, радуясь, что язык повинуется, несмотря на сухость во рту. Фраза была двусмысленной и, если вдуматься, оскорбительной тоже — слова «честь» и «алаец» совместить без наличия иронического подтекста было невозможно.