Последний выбор

Трасса внизу прямая, как стрела, широкая, ровная, с яркой разметкой и высоким ограждением. Не знаю, каково жилось здешним людям, но дороги строить они умели. Поскольку серая монотонность дорожного полотна не нарушается проезжающим транспортом, то употребление прошедшего времени в их адрес оправдано. Подробностей сверху не разглядеть, да оно и к лучшему — моё любопытство к обстоятельствам локальных армагеддонов поистёрлось об их количество. По крайней мере, воздушный коридор свободен.

— Вижу поворот, — вернулся с кружкой Иван.

— Да, сейчас будем выходить.

— Готовность?

— Есть готовность!

— Резонаторы старт!

— Есть старт!

Мигнуло и пропало небо, мы в туманном пузыре пространства Дороги, чем бы оно ни являлось. Природа этой части глобальной метрики для меня загадочна. Впрочем, не только для меня. Говорят, на Дорогу, как на ось, нанизаны все срезы Мультиверсума, и любая дорога в любом из миров может быть её частью. Но это объяснение звучит слишком красиво и обтекаемо, чтобы в полной мере отображать реальность. Реальность обычно сложнее и непригляднее, и описывается не художественными образами, а многоэтажными формулами. Для себя я представляю Дорогу как самый большой в Мультиверсуме кросс-локус. Если есть кросс-локусы гаражей, метро или храмов, то почему бы не быть кросс-локусу дороги? Дороги везде есть. Разумеется, моё объяснение не претендует на научность — несложно заметить, что в нём нет ни одной формулы. Это смысловая затычка для внутреннего конструирования картины мира. Она не учитывает всей сложности явления, ну так и вы, планируя поехать в отпуск на море, не принимаете в расчёт влияние дрейфа магнитных полюсов.

— Зигзаг!

— Есть зигзаг.

— Резонаторы стоп, средний ход.

— Есть средний. И стоп тоже есть.

— Наблюдаем.

Я осматриваю местность внизу, держа руку на рукоятке тяги ходовых двигателей. Капитан одним глазом обводит горизонт, другим прилип к экрану бортовой РЛС. Без понятия, где Иван добыл этот комплект, от него несёт какой-то классической военной ламповой надёжностью. Зелёный круглый экран в чёрном ящике корпуса выбивается из эстетики рубки, а под гондолой повисла капсула фазированной антенной решётки, но практичности у него не отнять — летающие цели засекает за десятки километров. Мы не выясняем, что это — сразу драпаем. Конкуренты нам в небе не нужны, воздушный бой — не наша стихия. Поэтому капитан держит руку на выключателе резонаторов. Если что — мы даём полный ход и уходим на Дорогу. Ищем обходные пути. За одним исключением — если срез является местом нашего назначения. Как сейчас.

— Был какой-то сигнал, — неуверенно сказал Иван. — Что-то то ли мелкое, то ли радиопрозрачное… Визуально не наблюдаю.

Проблема с РЛС — она старая, скрученная цыганами на каком-то кладбище военных самолётов, монтировал её Артём, который, при всём уважении к его радиотехническому образованию, отнюдь не специалист по авиационным радарам. Иногда она глючит. Ладно, часто глючит, даёт ложные засветки хрен пойми от чего. Обычно нам проще уйти, чем разбираться, реальная ли цель и представляет ли она опасность. Но где-то тут неподалёку должен быть маяк, он стоит некоторого риска, как мне кажется.

— Лево руля, — командует капитан, решившись, и мы остаёмся.

Теперь мы ушли от дороги на местности и не сможем сбежать мгновенно, но маяк в стороне от шоссе. Они почти всегда на берегу, маяки эти, потому что их строители использовали халявную энергию приливов для воздействия на кристаллы. Мне даже кажется, что в срезах с маяками Луна крупнее, но я не уверен. Не знаю, как померить.

— Прилетели? — вот и Василиса проснулась.

— Доброе утро, Вась, — поприветствовал её отец. — Да, мы рядом. Пока тихо.

— Интересно, что тут будет?

Нам тоже интересно. Признаков каких-то совсем уж жутких катаклизмов, которые могли бы повредить башню, не заметно. Слева блестит в лучах утреннего солнца море — оно не пересохло и не залило сушу, значит, и поплавок приливного привода может быть в рабочем состоянии. Это уже радует, хотя пока не обнадёживает.

— Вижу маяк, вижу! — радуется наша юнга.

Тёмная чёрточка на фоне воды. Корректируем курс, снижаемся, медленно выходя на глиссаду.

Пискнула РЛС. Ещё. И ещё.

— Внимание, летающий объект сзади-снизу. Разворот!

Я даю тягу на правый мотор, одновременно реверсируя левый пропеллер, и мы уходим в циркуляцию с присущим дирижаблю изяществом надувного бегемота. Земля внизу неторопливо вращается вокруг нас.

— Вижу его! — сообщил Иван.

Я тоже увидел — пытаясь подстроиться под нашу траекторию, под нами по спирали набирает высоту биплан. Этакий трогательный пионер авиации — из жёрдочек и тряпочек, тарахтящий бензиновым моторчиком и цепляющийся за воздух деревянным пропеллером.

— Ой, какой забавный! — умилилась Василиса.

— Ну, не знаю, — засомневался капитан, — в Первую Мировую с таких ещё как окопы бомбили.

Самолётик не без труда вскарабкался на нашу высоту, видно, что это близко к его потолку. Мы, кстати, можем куда выше подняться, если что — оторваться проблем не будет.

— Вроде не вооружён, — отметил я вслух.