Последний всадник Апокалипсиса. Том 3

Но даже так, Кан просто не позволил противнику ударить. Воспользовавшись своими превосходящими характеристиками Пирм в мгновение переменил ход битвы. Мощным толчком он полностью поменял положение оппонентов. Теперь над взрослым воином возник кулак Кана Пирма. Юноша, глаза которого пылали духовной силой, широко улыбнулся, согнув руку в локте, готовясь к невероятному удару. Вместе с тем он прокричал, словно в экстазе:

— Какой же ты слабак!

Мгновенно прицелившись, Кан совершил мощный удар кулаком невероятной силы и скорости. И… Удар попал точно в цель! Кулак Кана ударил в голову воина, впечатав его в землю! Под телом воина тут же образовался огромный кратер, радиусом в метров пять, от которого пошли глубочайшие трещины. Его череп также покрылся трещинами. Еще бы немного и его голова раскололась бы. А изо рта и носа воина пошла кровь. Он потерял сознание мгновенно, лишь кулак Кана коснулся его головы. Разница в их показателях была слишком велика. Кан оказался слишком сильным противником для этого яростного воина, который только что пылал самолюбием.

Сам юноша же, с ещё согнутой спиной, сейчас поднялся над проигравшим врагом. Он создавал ощущение великого воина, который смотрел на горы трупов, оставшихся после огромной битвы. Но… Его окружал лишь снег и немного крови врага, этот снег окрасивший. А тело его обдувал лишь холодный ветер, в котором не было ни капли чувства величия. С лица его пропала улыбка. Она сменилась печалью и пустотой. Он был явно разочарован, о чем и подумал:

«И это всё? Опять так быстро закончилось?» — он крепко сжал кулак и стиснул зубы, источая дикую ярость. Это была истинная злость разочарованного воина.

«Я разочарован… Снова слабак… Мусор…» — отмахнувшись от этого, Кан развернулся спиной к очередному поверженному врагу и отправился вперёд. Он двигался в сторону своего зверя, чтобы отправиться домой. Мысли же его, до сих пор, были полны разочарования.

«Плохое место. Здесь вообще нечего ловить… Я не смогу здесь больше развиваться…» — воин, для которого развитие было пугающе важно, и вправду начинал стагнировать. Это было очень плохо. Просто ужасно. И… Вероятно, выход оставался лишь один…

«Остаётся только сразиться с главой… Он единственный здесь, кто может дать мне достойный бой… Лишь с ним я могу сражаться ещё долгое время, пока не достигну нового уровня».

«Но… Нет… Драться с ним я не буду… Я слишком его уважаю. Не имею я права начать доставать его каждый день… Это не достойное меня поведение… Даже желание развиваться не сможет перебороть моё к нему уважение».

«Всё-таки… Он мне так помог».

Кана никогда не любили в родном доме. Его презирали, считали странным и недостойным. И это вполне могло разбить любого ребенка. Даже столь необычного и сильного. Но от этого разрушения Кан был спасен. И спас его никто иной, как лидер его деревни Сибаира. Именно этот мужчина видел в нем потенциал. Именно он поддержал его. Да что уж там… Он даже на какое-то время стал его учителем. В детстве Кан даже жил у него некоторое время. И именно поэтому он считал, что не имеет права бросать ему вызов. Он знал, что обязан его превзойти. Был уверен, что хороший ученик должен превзойти своего учителя. Но нападать на него он точно права не имел. Именно поэтому он продолжил думать, полностью откинув мысли о битве со своим былым наставником.

«Но?.. Что же мне тогда делать? Как продолжить развитие?»

Глаза юноши немного округлились, а он подумал:

«А может?..»

Но не успел Пирм закончить собственную мысль, как в стороне раздался голос. Голос добрый, приятный, заботливый, но при этом пробирающий до мурашек.

— Кан, ты опять нарушаешь правила.

Услышав эти слова, юноша покорно замер на месте. Его глаза раскрылись ещё шире прежнего. Он даже напряженно стиснул зубы, будто готовясь к очередной взбучке. После юноша постепенно повернулся, увидев своего собеседника. Верно. За его спиной оказался глава одной из деревень Сибаира. Тот самый брутальный воин, слепой на один глаз. Увидев его, Кан положительно махнул головой, сказав:

— Здравствуйте, глава. Рад видеть вас в добром здравие, — манера его речи сразу же переменилась. Теперь в его голосе не было привычных ярости, злобы и жажды крови. Там были лишь спокойствие и уважение.

— Здравствуй, Кан. Рад тебя видеть. Но это не отменяет моих былых слов. Ты снова нарушил правила деревни, Кан. Что ты скажешь в своё оправдание?

— Оправдание? — Кан нахмурился. — Никаких оправданий, глава. Я не сделал ничего плохо или неправильного. Я считаю, что всё сделал правильно.

— Правильно?

— Они не принимают меня, вы это прекрасно знаете. Но это не значит, что я буду ломаться под их жалким давлением. Если они не принимают меня, то я просто перестрою всё наше естество.

— По-твоему, нарушение наших правил, позволит тебе изменить наш мир, наше мировоззрение? Думаешь, ты просто сможешь сломать систему, снова нарушив правило? — его голос до сих пор был очень мягким. Он совсем не давил на собеседника, хоть и говорил вещи удивительно серьёзные.

Кан же ответил: