Последний вираж штрафбата

Стоящая напротив Нефедова женщина говорила так, словно пересказывая услышанную у колодца от местных сплетниц историю. При этом она все время воровато озиралась. И вообще от нее веяло чем-то искусственным, наспех отрепетированным под руководством некоего режиссера.

— Хорошо, что вы приехали. Света вас так ждет, так ждет! А вы один?

— Да, один. Как прочитал вашу записку, сразу выехал.

Выпученные рыбьи глаза девицы вдруг подернулись мокрой пленкой, уголки ее рта опустились, губы задрожали. Она оглянулась на окна второго этажа и сделала порывистое движение, словно собираясь о чем-то очень важном сказать Борису. Но тут из-за близлежащего сарая возник какой-то парень лет двадцати пяти. С приторной вежливостью он спросил, где находится такой-то дом. При его появлении девица словно онемела и вытаращила на парня свои и без того выпученные глаза. А случайный прохожий вдруг затеял с ней непринужденный разговор:

— В этом районе все такие симпатичные?

Светланина сестра смотрела на флиртующего с ней парня, как кролик на приближающегося удава, и отвечала невпопад. Заметно было, что у нее обрывается сердце от одного вида этого человека.

Борис уже догадался, что его заманивают в ловушку. Естественное чувство самосохранения требовало без промедления бежать отсюда к ожидающей неподалеку стремительной красной комете, пока ему окончательно не отрезали путь к отступлению. Но вместо этого Нефедов зашел в барак.

Он поднялся по скрипучей, пахнущей котами лестнице на второй этаж, подошел к нужной двери, прислушался. Вокруг сгустилась абсолютная тишина. Казалось, что ты стоишь на внутренней палубе брошенного экипажем и пассажирами корабля, который обречен с минуты на минуту пойти ко дну. Нефедов постучал. Из комнаты никто не отозвался, но дверь гостю сразу открыли. По ту сторону порога было темно, так что требовалось некоторое время, чтобы адаптироваться к здешнему полумраку. Стоя в коридоре, «Анархист» услышал, как в глубине комнаты поскрипывают чьи-то крадущиеся шаги, а также едва слышный сдавленный женский плач.

— Светлана! Это я, Борис.

Ему не ответили. Тогда Нефедов переступил порог и сделал несколько шагов.

— Стой! Не двигаться! — строго приказал голос за спиной.

— Руки за голову! — добавил еще кто-то.

Борис обернулся и одновременно скользнул своей правой рукой в карман, вставляя пальцы в стальные кольца трофейного кастета, что отобрал у жадного водителя грузовика.

Пара неизвестных мрачно-решительно навалилась на визитера. Чужая сильная лапа крепко сжала его запястье и резко качнула на себя в борцовском приеме.

— Без глупостей, дядя! — тихо и грозно предупредил обладатель строгого голоса. Борис попытался ударить его носком ботинка по колену, но по тому, как тот ловко сместился чуть в сторону, не разжимая бульдожьей хватки, Нефедов сообразил, что имеет дело с опытным волкодавом из бывшего Смерша.

Зато напарнику строгого оперативника летчик сумел съездить по челюсти боксерским крюком снизу. Но в темноте удар у Нефедова, похоже, получился слишком размашистым и прошел вскользь. Но и этого могло оказаться вполне достаточно, чтобы вырубить голубчика. Другой бы, получив такой тычок в морду, тут же с воем грохнулся на пол и долго приходил бы в себя, распластавшись полутрупом, или ползал бы на брюхе со стонами и жалобными причитаниями. А этот ничего — устоял, только пошатнулся. У мужика, лица которого Борис пока не видел, оказался на редкость крепкий подбородок. Выругавшись почему-то на ломаном немецком вперемешку с русским матом, он с широкого замаху врезал Нефедову в ответ. С такой грубоватой прямотой брали «языков» фронтовые разведчики из простых окопников, не поднаторевшие в схватках с хорошо подготовленными абверовскими инструкторами «паршами».[45]

Подсечкой Нефедова повали на пол. Пока взявшие Бориса в оборот хлопцы заламывали ему руки за спину, они пыхтели и сипели ему в затылок, словно борцы. Вскоре долгожданного гостя скрутили, защелкнули на его запястьях наручники. По профессиональной манере проведения обыска нетрудно было определить, из какого ребятки заведения.

— Товарищ полковник, оружия при нем нет, — кривясь от боли, шепеляво доложил кому-то невысокий оперативник, которого Нефедов только что ткнул железкой в челюсть.

— Хорошо, Скулов, давайте его, голубчика, сюда.

Голос, идущий из глубины комнаты, принадлежал Артуру Тюхису. Тут же чья-то рука зажгла керосиновую лампу. Борис увидел Артура. Тот сидел, вальяжно закинув ногу на ногу, за столом в центре комнаты. Рядом к стулу была прикована в позе «руки за спину» Светлана. Всех ее родственников, кроме оставшейся на улице сестры, организовавшие засаду чекисты, загнали за ширму. Об их присутствии Нефедов догадался по иногда доносящимся из-за занавески всхлипам, тихим горестным причитаниям и вздохам.

Рябое, будто налитое свинцом лицо молодого парня, чьи быстрые руки так умело пробежались по карманам и всем швам одежды Нефедова, неожиданно расплылось в широкой некрасивой улыбке, обнажив крепкие крупные зубы.

— Проходите, товарищ.

Рябой слегка подтолкнул Нефедова к своему шефу.