Последний верблюд умер в полдень

— Проклятье, Пибоди, ты всегда на шаг или два опережаешь меня. Из-за своего необузданного воображения. Но зерно истины часто обнаруживается даже в самых фантастических легендах. Я вполне готов поверить, что в западной пустыне существуют неизвестные оазисы, далеко к югу от известных оазисов Египта. Уилкинсон[36] упоминает о трёх таких в своей книге, опубликованной в 1835 году; он слышал о них от арабов. Жители Дахла — одного из известных оазисов на юге Египта — рассказывают о чужеземцах, высоких чёрных мужчинах, пришедших с юга. Эль Бекри[37], творивший в одиннадцатом веке, описал великаншу, пойманную в Дахла; она не говорила ни на одном известном языке, и когда её отпустили, желая проследить до дома, она ускользнула от своих похитителей и скрылась.

— Захватывающе, — вздохнула Эвелина. — А что такое «Книга Сокровенных Жемчужин»?

— А, вот теперь мы вступаем в область чистого вымысла, — ласково улыбнулся ей Эмерсон. — Это удивительное произведение, созданное в пятнадцатом веке, переполнено историями о спрятанных сокровищах. Один из таких кладов спрятан в белом городе Зерзура[38], где король и королева спят на своих тронах. Ключ от города — в клюве резной птицы на огромных воротах; но вы должны позаботиться о том, чтобы не разбудить короля с королевой, если хотите завладеть сокровищем.

— Это просто сказка, — критически отозвался Уолтер.

— Конечно. Но Зерзура упоминается и в других источниках; название, вероятно, происходит от арабского «zarzar», то есть «воробей», так что Зерзура, очевидно — «место маленьких птиц». Есть и другие истории, другие свидетельства… — Лицо Эмерсона приобрело задумчивый, мечтательный оттенок, который было дозволено лицезреть лишь нескольким избранным. Он любит, чтобы его считали строго рациональным, насмехающимся над праздными мечтаниями. Но на самом деле мой любимый так же чувствителен и сентиментален, как женщина (во всяком случае, их принято считать именно такими, хотя мой опыт подтверждает, что женщины гораздо более практичны, чем мужчины).

— Ты думаешь о Харкуфе[39]? — спросил Уолтер. — Да, его тайна никогда не была разгадана; по крайней мере, не до такой степени, чтобы я успокоился. Где он странствовал, где раздобыл те сокровища, что привёз в Египет? Золото, слоновая кость, танцующий карлик, что так порадовал ребёнка-царя… А путешествие царицы Хатшепсут в Пунт[40]…

— Пунт здесь ни при чём, — сказал Эмерсон. — Речь идёт о каком-то месте на побережье Красного моря, к востоку от Нила. Что касается Харкуфа, он жил более четырёх тысяч лет назад. Может быть, он прошёл Дарб-эль-Арбаин[41]… Но какой смысл в этих пустопорожних рассуждениях? Мы болтали, осушали стакан за стаканом и рисовали бессмысленные линии на листке бумаги. Если Форт был настолько глуп, чтобы следовать этой так называемой карте, он заслужил неприятную смерть, которая, несомненно, постигла его. И хватит об этом. Пибоди, почему ты сидишь здесь? Почему ты не поднялась с кресла, показывая, что дамы намереваются удалиться?

Целью этого вопроса было спровоцировать меня; Эмерсон хорошо знал, что обычай, на который он сослался, никогда не существовал в нашем доме[42].

— Мы все намереваемся удалиться, — ответила я.

Уолтер поспешил открыть мне дверь.

— Вообще-то довольно странное совпадение, — невинно промолвил он. — Восстание дервишей только начиналось, когда мистер Форт исчез. Теперь оно почти закончилось, и тут же приходит письмо…

— Уолтер, не будь таким наивным. Если предполагается мошенничество, то это не случайное совпадение. Вести о побеге Слатин-паши после многих лет, проведённых в неволе, вполне могли вдохновить некоторые криминальные умы…

Он задохнулся на полуслове. Кровь бросилась ему в лицо.

Я знал, о чём он подумал. Я всегда знаю, о чём думает Эмерсон: духовная связь, объединяющая нас, чрезвычайно сильна. Мрачная тень Гения Преступлений[43], нашего старого заклятого врага-мстителя, всегда будет преследовать нас — особенно меня, поскольку я (к моему искреннему удивлению, ибо я весьма добропорядочна) внушила страсть этому извращённому, но блестящему уму.

— Нет, Эмерсон! — воскликнула я. — Этого не может быть. Разве ты не помнишь, что он обещал больше никогда…

— Обещание, данное змеёй, ничего не стоит, Пибоди. Всего лишь часть плана…

— Вспомни своё обещание, Эмерсон. Ты никогда больше…

— Да чтоб ему провалиться, — пробормотал Эмерсон.

Хотя и не понимая (по крайней мере, я надеялась, что не понимает), о чём мы говорим, Эвелина тактично сменила тему.

— Объясни, дорогой брат, что ты хочешь найти в Мероэ, и почему не можешь работать в Египте, как раньше? Я очень тревожусь, когда думаю о том, какому риску вы с Амелией подвергаете себя.

Эмерсон ответил, продолжая дёргать воротник, как будто тот душил его: