Последний в очереди

Я решил дойти пешком. Нечеловеческие силы разума, вливаемые в нас начальством, так же побочно в себе несут физические возможности, выходящие за пределы человеческих. Если бы я хотел, я бы мгновенно оказался дома. Но я растянул удовольствие на полчаса, хотя в реальности это заняло бы часа 4. «Ни вам, ни мне»,– с удовольствием подумал я и вкушал прогулку, периодически ускоряясь и прыгая во времени и местности. Я получал кайф ровно до того момента, как понял, что путь к моему дому заблокирован темными. Прекрасненько. Нет, конечно, этого следовало ожидать, я не такой тупой, как может показаться с первого взгляда. Но чтобы так быстро. Аудиенция у шефа состоялась меньше получаса назад, казалось бы, «какого хрена»? Но эти злобные твари реагировали на редкость оперативно, этого было не отнять. Значит, я несу им реальную угрозу, реальную, раз они потратились на такое огромное количество траков и темных, чтобы со всех сторон отсечь подступы к моей московской холостяцкой квартирки. Из боевой техники стояли только черные Панцерваффе, их недавнее нововведение, с огромными бычьими рогами, торчащими спереди, для устрашения новообращенных светлых. Я же был тертый калач, мне, в общем то, было глубоко по фиг. Я почувствовал себя круче, чем Ленин в ссылке. Насколько же я крут, если темные так перебздели? Моя самооценка немедленно взлетела вверх выше Эйфелевой башни. Мой ангел нетерпеливо кашлянул за моим правым плечом, и я подумал, что нужно как-то от них скрыться, пока они меня не заметили. Я-то их заметил, а вот видели ли они меня? Впрочем, если бы видели, я бы уже немедленно был атакован. Значит, пока пронесло и надо делать ноги. Я немедленно открыл портал и катапультировался в парк ВДНХ, к фонтану «Дружбы народов». Светлое место, оставшееся в виде памятника напоминание о том, насколько мощны были славянские народы, когда они дружили. Любому светлому это напоминало о том, как круто они справлялись с тьмой, когда были вместе. Тьма, конечно же, радовалась, что теперь мы были в состоянии раздельных прутьев от веника, которые так легко было бы переломать поодиночке. Я смотрел на фонтан «Дружбы народов», фонтан смотрел на меня. Я пытался собраться, соскрести все мысли в моей черепушке в какой то один поток. Ок, меня назначили ответственным. Ок, темные заблокировали доступы к моей квартире. Ок, там куча артефактов, которые мне теперь не забрать. Ок, получается, я смогу воевать только своей собственной силой. Наверное, могли быть случаи и похуже, но мне с лихвой хватало всего, случившегося со мною с утра. Где же я буду теперь жить? Где мне найти защищенное от темных жилье? Как же я буду теперь сражаться? Как бы мне выполнить проект? Где мне найти столько сил, чтобы сразиться со всей тьмой? Вопросов было много, но не было ни одного ответа на них. Я был все тем же мальчишкой, стоящим перед витриной огромного Детского мира, в которой красовался блестящий рыцарь в доспехах. Я очень хотел быть этим рыцарем в доспехах, но у моей мамы не было столько денег, и я знал это. Невыносимая горечь от того, как разбивается о реальность твой придуманный волшебный мир, преследует меня теперь и во взрослой жизни. Как только я вижу условного рыцаря в доспехах в витрине, жизнь подкидывает мне столько всяких разных «но», что проще отказаться от идеи на этапе задумки. Но тут дело касалось моей безопасности, моей жизни. Темные не остановятся ни перед чем, я знал это. Особенно, если дело касается проекта такой значимости. «Думай, голова, думай!»– я побрел по направлению к колесу обозрения, не зря в народе называемому чертовым колесом – сколько раз оно застревало на самой высшей точке, от страха сводя людей с ума. Все эти аттракционы – просто сбор энергии, ловушка для идиотов, чем больше вы визжите и пугаетесь, тем больший сегодня будет улов вашей чистой и звонкой энергии для темных. Жаль только, что вы сольете свою силу в эту бесконечную мусорную яму, этой прорве никогда не суждено нажраться, она ненасытна. Это просто соковыжималки для вампиров – всегда чистая и свежая энергия, знай, только кружку подставляй. Но я пошел не затем, чтобы найти правонарушения со стороны темных, я знал там пару кофеен, где смогу собрать свои мозги с нуля. Собирать свои собственные мозги под ключ – это так увлекательно! В кафе набрал побольше бесплатного сахара в пакетиках и разложил на плане ловушку темных у моей квартиры, как Чапаев. Выходило плотненько со всех сторон, не прорваться. Если звать наших на драку, то возможность потерь со стороны наших убивает все возможные бенефиты. Значит, отползаем по- пластунски, ищем другое место, чтобы пожить. Значит, шеф от светлых хотел от меня этого – я положил пакетик сахара на одну сторону блюдца, а темные пытались меня обесточить и обессилить, закрыв доступ к артефактам здесь – я положил сахар на другую сторону. Сам я в так себе состоянии – я нарисовал сумасшедшую рожицу с высунутым языком на одном из пакетиков. Мне надо было успокоиться, это раз. Отвести темных с моего следа, это два. Найти жилье в глуши на время разработки проекта. По всему выходило, что моя подпольная квартира должна быть за городом. Я позвонил Вике, нашей секретарше, коротко дал описание того, чего я ищу, она немедленно включилась в работу. Я знал ее не первый год, высший класс. Прошло всего 20 секунд и она скинула мне прямо в мозг подборку квартир за городом. Какая все-таки умница, не нарадуюсь на нее. Я мысленно провел рукой по списку – ни одна не фонила, не было ни одного следа темных, все были проверены и надежно защищены светлыми кодами защиты. Какая все-таки молодец. Я выбрал ту, в списке над которой моя рука нагрелась и кончики пальцев начали подрагивать, собирая энергию. Позвонил хозяину, договорились на просмотр через час. Все складывалось как нельзя лучше. Я преодолел расстояние в Подмосковье за 5 минут, уселся на берегу местной речушки и стал ждать. Утки внизу устроили драку, я визуализировал целый батон, и, ни разу не сомневаясь, скормил весь. Голодные утки были счастливы. Подмосковные утки гораздо более признательны вам, чем московские. Московские избалованы вниманием, еще и не всякий хлеб будут жрать. Как то кинул слегка засушенный – отказались. Фифы. Слов нет. Москва избаловала даже уток. В Верее было хорошо. Этакий сельский флер. Так и не скажешь, что недалеко от Москвы. Ах, какой я идиот, что дышал выхлопными газами в столице – мог бы днями и ночами вдыхать свежий воздух Вереи, круглосуточно очаровываясь лесом и речкой. Просторы. Русскому человеку всегда не хватает просторов. Нам бы жить нараспашку, вдыхать свежий воздух полной грудью, а мы все ютимся в панельных квартирках с черным грибком и тараканами, а нам все подавай выхлопные газы на завтрак или потную толкучку в метро, а мы все так же «ищем бури, как будто в бурях есть покой». В бурях покоя однозначно не было, как не было его и в Верее. Приехал хозяин, долговязый советский инженер в клетчатой рубашке, обстоятельно показал мне каждый угол его конуры, рассказал про коллекцию пластинок. Если бы я не знал, что он реален, подумал бы что точно глюк и меня просто разводят, пранк, не иначе. Но чувак был живым и как то очень живенько он потребовал у меня оплату за три месяца. Месяц текущий, месяц залог и месяц следующий. «Хорошо, что без риелтора»,– подумал я, иначе пришлось бы отдать за 4 месяца, риелторы любят стрясать деньги, не моргнув глазом. Я проводил его, снял кроссовки и вытянул ноги. Итак, я снял квартиру. Одно решение принято, знают ли мой адрес темные – пока неизвестно. В любом случае, это точно лучше, чем ничего. Конспирация была соблюдена, ко мне не в чем было придраться. Что нам остается. Я в Верее, о моем месторасположении пока никому неизвестно. При этом мне одному необходимо провернуть весь этот громадный проект. Очевидно, что силы светлых будут ко мне стекаться, и это, очевидно, вызовет вспышки света на плане темных. И тогда они меня рассекретят и пойдут в атаку. После повышения уровня это итак придется ожидать. Значит, все я могу – это просто набраться терпения. Просто жить и не отсвечивать. И попытаться минимизировать следы взаимодействия светлых при финальной стадии проекта, пусть останутся только те вспышки света, которых не избежать. Мой план был воистину мудр. Осталось только понять, как провернуть такой огромный проект в принципе. Мне, тому, чье место было с конца очереди. Я знал его и смирял себя, как только мог. Очень немногим людям небо открывает знание о своих грехах, ведь от осознания оных люди могут не выдержать и покончить жизнь самоубийством. Я обладал железной психикой, но и мои силы заканчивались, когда я начинал думать о своих грехах. Самое главное сейчас было – не умножать их. Сильно скорбеть о том, что успел натворить, тоже нельзя – это дело темных – напоминать нам о шрамах давно заживших ран. Наше дело – один раз сильно покаяться Богу о том, что натворили, а потом помнить, но не раздирать каждый день эти шрамы опять до крови. Шрамы будут ныть, отдавать болью, темные не смогут упустить эту возможность напомнить вам ваши ошибки, те моменты, когда вы по глупости переступали черту, они будут щекотать нам шрамы, и мы опять захотим расчесать до крови места наших поражений. Но будьте умнее. Вы теперь совсем не те, кем вы были тогда. Вы изменились. Да, наломали дров, да, жаль, но теперь вы совсем другой. И пусть кто-то другой стонет и посыпает голову пеплом – вам некогда, вам работать надо. Работать во имя Бога, на благо Родины, на благо людей, при этом не забывая о себе – вот девиз воплощенных светлых. Потому что если ты не позаботишься о себе, то кто о тебе позаботится? Сначала кислородную маску одеваем на себя, и только потом на ребенка. Нужно всегда смотреть, чтобы в твоей лампаде было достаточно масла. Если масла будет мало, она может внезапно потухнуть, а в темноте нам оставаться нельзя, ой, как нельзя. Мы все такие умные, когда дело касается других и мы так растеряны и нерасторопны, когда жизнь вплотную приставляет к нам свое дуло. Я стал думать над проектом. Сосредоточился. Нашел старый чиллаутный инженерский диван, на удивление мягкий и без торчащих пружин. Я думаю, он застал еще Сталина. Сварил себе какао, укрылся пледом. Я мог бы зайти за любую няшную и кавайную юную тиктокершу, которая все приготовила, чтобы показушно страдать от осени на камеру. В окно смотрел осенний пейзаж Вереи. «Осенняя пора, очей очарованье»(с), и прочее бла-бла-бла. Осень могла вставлять только такого, как Пушкина. Я не знаю кого-то, кто бы фанател от осени. Особенно от ноября. Месяц, когда потеряны все надежды, которые зарождались в мае. Нить порвалась и бусы внезапно рассыпались на высокой лестнице и разноцветные бусинки, звонко ударяясь о ступеньки, летят вниз. Месяц, когда все летние радости и восторги утихли и забылись. Последняя точка отсчета перед ледяным дыханием зимы. Можно сказать, порог вечной смерти. Момент, когда слышен всплеск волн от весел Херона. Месяц, когда расставляются все точки над «и». Хозяйка считает цыплят. Счетчики крутятся как бешеные. Мы в ответе за все, что совершили. Ноябрь приходит за расчетом. Мелкие монетки сыпятся из под его сизых венозных крючковатых пальцев, он кашляет туманом, дышит росой. Он спрашивает с тебя все. И, если у тебя не готов отчет – бойся. Потому что ноябрь не снисходит до жалости. У него за плечами – зима. Ему можно все. Последний предвестник холода, снега, льда. Последний парламентер. С ним еще можно о чем до договориться, пациент больше жив чем мертв. Я смотрел в окно, осень проходила сквозь пальцы. Над моей головой вихрились мысли. Выстраивал их, как мог, по проекту. Кое-как отбился от черных птиц подсознания – темные тоже прислали свой сюрприз, чтобы я никак не мог сосредоточиться. Проект начал вырисовываться, стало ясно одно – необходимы были еще силы. Вот только где их взять? Я не был идиотом, я знал, что обращение сразу нескольких сотен людей в светлых – страшное преступление, которое жестоко карается. Но для себя выхода особо не видел. Я знал, что за ним последует наказание от небес. Но нам нужны были новые свежие силы, да что там, просто необходимы. Я смотрел на структурные сваи проекта, как инженер смотрит на чертеж будущего дома. Выстроил всю схему в 3 D и ужаснулся размерам, которые она заняла. Как я один смогу ответить за это за все? Ох, как же так получилось, что я оказался ответственным за весь проект? Волны моря моей жизни принесли к моим ногам это все, когда я даже не мог предположить, чем это все обернется. Не то, чтобы я был слабак. Не то, чтобы я чувствовал себя слабаком. Я просто знал истинные масштабы этого всего. Этого события ждали несколько веков, и вдруг, такая сопля как я, у руля этого всего? Это размазывало меня по асфальту. Это знание не давало мне свободно дышать. Я вспомнил техники успокаивания из дурацких курсов online «успешного успеха», за которые по дури на первом курсе отвалил бабла, и подумал, что впервые в жизни мне хоть что то пригодилось из той пурги, что несли эти инфоцыгане. Я подышал правой и левой ноздрями по очереди, задержал дыхание, выпуская воздух порциями, я чувствовал себя гуру йоги и капоэйры одновременно, я определенно был превосходен, я был король. Это незамедлительно подняло мне настроение тем промозлым вечером в Верее. Господи, ну как же, как же это все сделать, чтобы мне не было стыдно перед лицом Твоим? Как же это все сделать? Ну почему, почему я? А вдруг я не справлюсь. А вдруг я поскользнусь на ровном месте. А вдруг что-то не сработает. А вдруг не хватит важной детали. А вдруг в последний момент все отменится. А вдруг. А вдруг. А вдруг. Вопросов было больше чем ответов, но я навсегда был солдат. Солдат, выполняющий решения моего Командира. Солдат, давший слово Ему под присягой. И я не имел права ослушаться. Выстроил схемы проекта, как мог. Здесь темные, здесь светлые. Тут нападают, тут защищаются, тут внезапная засада. Эх, Чапаев, мне бы картошку. Картошки не было, холодильник был девственно пуст: даже не было мыши, которая бы демонстративно повесилась бы. Я вздохнул, нашел пакет. Погуглил ближайшие продуктовые: один из них, на счастье, был совсем рядом. Собрался. Пошел в «Семерочку». Магазин для покупателей невысокого уровня дохода, но да и я богачом никогда не был. «Легче верблюду, чем…», – я знал, что большие деньги меня портили. Довелось испытать и то и другое, но, даже в самые трудные времена, небо никогда не оставляло меня без куска хлеба на столе и крыши над головой. Я никогда не ночевал на улице. Я никогда не просил милостыню. Небо было милосердно ко мне, и я всегда благодарил Его за это. В продуктовом я осмотрел пару консерв, насобирал картошки, встал перед ящиками с хлебом. Я все мог пережить, без всего обойтись, только без хлеба не мог. Все эти ваши дурацкие безглютеновые диеты проходили мимо меня, потому что любой случайный запах свежевыпеченного хлеба мгновенно сводил меня с ума, и вот я уже бежал, роняя штаны, в магазин и покупал там свежую булку, не успев оплатить, вонзал в нее свои зубы, роняя слюнки, и был в эти моменты самым счастливым человеком на земле. В дни диетического питания уныло грыз хлебец, который ни формой, ни запахом не напоминал то волнующее чудо, наполняющего каждого, кто куснул его румяный горячий бок, эйфорией. Стоило мне сесть на диету, как я видел хлеб во сне. Снова и снова откусывая от него, это было наваждением, обещанием наслаждения, каким то невероятным волшебством. Я перенюхал весь хлеб в поддоне – ни один из них не вызвал во мне состояния эйфории. Я читал состав всех булок, буханок и батонов– кроме муки, дрожжей и воды он был полностью химическим. С каких это пор, чтобы испечь несчастную булку белого хлеба требуется туда засунуть всю таблицу Менделеева?? Ох и травят нас, товарищи, ох и травят. Я грустно окинул еще раз все разнообразие хлеба, но моя душа так ни к чему и не легла. Взял финские хлебцы с самым невинным составом, побрел вперед вдоль витрин. Взял еще молочного и фруктов. На меня смотрела укоризненно морковка – взял еще и ее. ЗОЖ так ЗОЖ, не будем увиливать.