Последний удар

Дверь открывается не до конца, встречая подвинутую мной полку. С той стороны слышатся проклятья, мужчина просовывается через дверь и словно в замедленной съёмке опасно накреняет полку.

В конце концов, она издаёт громкий звук, банки с конфетами бьются об пол.

Один мужчина выкрикивает команды на русском, второй у двери раздражённо ему отвечает. Он толкает дверь и переступает через упавшие товары. Я, наконец, могу его рассмотреть.

Он примерно моего возраста, но что-то твёрдое и знакомое в его глазах делает его старше. На нём помятый костюм, и он выглядит раздражённым. Незнакомец сканирует комнату, пока его взгляд, наконец, не падает на меня, забившуюся в угол.

— Пошли, — говорит он и машет на меня рукой.

Я не двигаюсь. Просто отказываюсь, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Он говорит что-то через плечо второму человеку и двигается ко мне.

Я зажимаюсь ещё дальше в свой угол, делая всё возможное, чтобы выглядеть испуганной. Мой мозг всё ещё в оцепенении, но не я.

Мужчина делает ещё несколько шагов вперёд, протягивая мне руку, но я не беру её.

Очевидно, он пытается выглядеть безобидным, но проваливается. Его глаза слишком холодные и ликующие для этого образа.

Он становится прямо передо мной, склонившись.

— Пожалуйста, не делайте мне больно, — шепчу я, зная, что он хочет услышать нечто подобное.

— Ты пойдёшь со мной, и боли не будет, — говорит он, хватая меня за руку.

Я выбрасываю руку с «Тазером» вперёд и нажимаю на кнопку. Без воздушного картриджа он срабатывает как электрошокер. Электрическое потрескивание, щелчок, щелчок, щелчок. Он оправляется от шока и хватается за свою промежность.

Затем вскидывается, дёргается и падает.

Я спокойно встаю, хотя колени болят от долгого приседа. Он определённо не ожидал сопротивления, но забота отца хорошо подготовила меня к таким ситуациям. Я перешагиваю через упавшего и выхожу из комнаты.

Второй человек удивляется, увидев меня. Он крупнее, чем первый, с ним будет сложнее справиться. Его глаза сужаются, когда я выхожу из комнаты. Он понимает, что мне как-то удалось вырубить его подельника. Крепко сжимая пистолет мокрыми руками, я начинаю двигаться, сохраняя дистанцию. На улице всё ещё идёт дождь, и я не могу просто ворваться в ночь и пробежать весь путь до дома.

— Так-так-так, — говорит мужчина с таким же восхитительным акцентом, как у Ника. — Значит, ты и есть его маленький цветочек, да?

Я молчу. Моя рука крепко сжимает пистолет. Он отошёл от двери, но всё же находится слишком близко ко мне, чтобы я могла проскочить мимо. Его слова заставляют похолодеть мои внутренности. Это не ограбление. Хотя я и так это знала.

Они пришли за мной, и это как-то связно с делами Ника.

Он тянется рукой в карман и задерживает её там. Я напоминаю себе, что у него есть пистолет, но он не использует его. Пока. Я держу «Тазер» внизу, на случай, если он его не видел. Дура. Надо было взять воздушный картридж. Тогда бы я смогла выстрелить в него с расстояния и позвонить в полицию. Но картридж остался в другой комнате, и теперь я не смогу вернуться. Неизвестно, сколько тот человек пробудет без сознания.

Мне необходимо сделать что-то кроме того, чтобы прятаться между полок. Но что?

Тяжёлый взгляд этого человека замирает на моём лице, когда он кричит:

— Юрий!

Затем говорит что-то на русском. Ответа нет, и его глаза становятся злее. Он достаёт из кармана пистолет и показывает мне:

— Если ты ко мне подойдёшь, я не использую это.

Догадываюсь, что если пойду с ним, то, вероятно, умру. Я обхожу кругом ещё одну полку, отступая.

— Если ты убьешь меня, Нику это не понравится, — говорю я.

Он отрывисто смеётся:

— Есть много способов использовать пистолет, малышка. Нет необходимости убивать, когда можно обездвижить. Но что ж, хорошо. Сделаем по-твоему.

Он засовывает пистолет обратно в карман и достаёт что-то ещё. Продолговатое, плоское, чёрное. Через некоторое время я понимаю, что это телефон.

Большим пальцем он снимает его с блокировки и показывает цветочный дисплей. Это мой телефон!

Это прогоняет моё неестественное спокойствие:

— Как ты его…

— Белобрысая блядина поёт, как канарейка, когда пугается, да? А немного верёвок на запястьях и маленький пистолет у лица не на шутку напугали её, — в его глазах лёд. — Ты никогда не увидишь её в целости, если не пойдёшь со мной. Я пришлю её по кускам прямо Нику. Как тебе такое?

Я дрожу и таращусь на свой телефон. Этот человек обидел Рейган. Милую, беззаботную Рейган, которая была добра ко мне как никто другой. Которая считает себя моей сестрой и волнуется о моём счастье. Это моя вина.

— Где она?

— На заднем сиденье моей машины, — он указывает за стеклянные двери. — Можешь присоединиться к ней, малышка, если не станешь бороться. А если станешь, то ей будет очень плохо.

Мой отец научил меня, как вести себя в такой ситуации. Самое глупое, что можно сделать, это дать ему то, что он требует.

Но Рейган не должна платить собой, это несправедливо. Что же делать.

Я смотрю на телефон в его руке.

— Откуда мне знать, что ты не убил её?

Мой голос очень спокоен, будто принадлежит кому-то другому.