Последний трофей Ганнибала

Когда последние слова приветствия безвозвратно растворились в воздухе, неожиданно наступившая тишина казалось сковала присутствующих. Участники торжественного действа на минуту застыли в молчании. Легионеры в блестящих панцирях, император в окружении сенаторов и военачальников, герольды и гвардейцы, знаменосцы и трибуны, солдаты вспомогательных когорт, галлы и германцы, в национальном варварском наряде, клибанарии, облаченные в чешуйчатые доспехи, все разом ощутили вдруг горькую бессмысленность происходящего и это мгновенное прозрение наполнило их души ядом необъяснимой тоски. Неожиданно чуть слышный шум пронесся на рядами. Четкие линии подразделений слегка колыхнулись и чей-то возглас окончательно рассеял странное наваждение, охватившее людей.

— Соправителя! Назначь себе соправителя!

Это требование подхватило множество голосов, строй рассыпался, воины придвинулись к самой трибуне. Валентиниан растерялся. Ничто не предвещало такой развязки. Подчиняясь внезапному импульсу, он шагнул навстречу воинам, протянул руку, пытаясь удержать, остановить, предотвратить надвигающуюся на него опасность. Жест отчаяния, проявление слабости, о котором он предпочитал позже не вспоминать. Смешно, но именно это неправильно истолкованное движение остановило назревающий бунт. Шум начал стихать, толпа отхлынула от помоста. Трибуны принялись наводить порядок, безжалостно лупя солдат палками направо и налево. Перемежая команды отборными ругательствами, они действовали словно пастухи, возвращающие отбившихся овец обратно в стадо. Префекты легионов, полностью полагающиеся на офицеров, не вмешивались. Наконец строй был восстановлен и Валентиниан обратился к воинам с речью:

— Невозможно заранее предугадать, какие изменения могут произойти в жизни человека. Еще недавно, живя в Анкире, я не мог даже и предположить, что в недалеком будущем мне будут уготованы столь значительные перемены. Я никогда не помышлял о верховной власти и всегда был доволен тем положением, которое занимал. Мои мысли и желания были направлены на то, чтобы упрочить свое положение в войсках, получить назначение туда, где можно стяжать награды и почести, заслужить расположение императора и войти в его свиту. К большему я не стремился. Тем неожиданнее для меня было сообщение о том, что волею войска, а также единодушным решением всех сословий, я был избран августом Римской империи и получил право распоряжаться судьбой многочисленных народов, населяющих Империю. Я благодарен вам за то, что вы, не колеблясь, доверили мне власть в государстве, вручив мне также самое дорогое, что у вас есть — собственные жизни. Я принимаю ваш дар и обещаю, что никогда не забуду тех, кому обязан своим возвышением. Я также исполню ваше требование и изберу себе соправителя, но прошу только об одном одолжении. Не заставляйте меня назвать его имя немедленно. Серьезные дела не вершатся в спешке. Мне необходимо время для выбора подходящего кандидата.

Возвратившись во дворец, Валентиниан собрал совещание и спросил у сановников, кого бы они хотели видеть в качестве соправителя. Все молчали, боясь заговорить. Тогда магистр конницы Дагалайф, выступив вперед, сказал:

— Если ты, хороший государь, любишь своих родных, то у тебя есть брат, а если ты любишь отечество, тогда ищи, кого облечь в пурпур. [6]

Валентиниан выслушал ответ Дагалайфа и гнев полыхнул в его глазах. Но он сдержал свои чувства. Поднявшись с трона, он покинул зал, оставив придворных, терзаемых самыми мрачными предчувствиями. Гражданские чиновники первыми устремились прочь от магистра конницы, дерзнувшего давать августу столь опрометчивые советы. Многие командиры, нехотя, как бы сомневаясь, также отошли от него. В считанные секунды вокруг Дагалайфа образовалось пустое пространство и только несколько человек имели мужество остаться возле магистра.

Но император не стал преследовать воина, честно ответившего на заданный вопрос. Как бы не хотелось Валентиниану править одному, он прекрасно понимал, что войско может не только возвести, но и сбросить с престола любого, кто ему не понравится. Поэтому 26 марта 364 года Валентиниан провозгласил в Константинополе августом и соправителем Валента. Разделив власть, он не слишком проиграл от этого, так как Валент во всём полагался на своего старшего брата.

Императоры оставались в Константинополе, несмотря на то, что варварские племена ни на минуту не оставляли в покое подвластные им земли. Враги безнаказанно грабили римские провинции. Алеманны опустошали Галлию, сарматы и квады — Паннонию, готы бесчинствовали во Фракии, скотты, пикты, саксы и аттакоты беспрерывно нападали на римлян в Британии, мавры угрожали Африке, персы хотели подчинить Армению. Только весной следующего года соправители направились в Нэсс, где разделили войска и Империю. Валентиниану отошел Запад, Валенту достался Восток.