Последний триумф Вермахта. Харьковский «котел»

К ним присоединился 1-й батальон 64-го стрелкового полка Фондермана (I./SRgt.64, Fondermann). Дневным заданием был район Береки от Радянки до Павловки (очевидно, если ориентироваться по современным картам, речь идет о Советском и Павловке Второй. — Авт.). Перебежчик рассказал, что враг стянул к Крутоярке армейский корпус с приказом прорваться на восток через господствующую высоту 186,0 [380]; в ходе собственной разведки было установлено, что в районе Балки Михайловки [381]находится около трех полков. В 13.45 противник действительно атаковал в указанном направлении, но был отбит. 8-я рота 64-го полка (8/64) граблями своих 28-см метательных снарядов (Wurfk"orpern [382]) прочистила овраги, но все новые и новые волны русских пытались овладеть высотой 186,0. Запланированный поворот дивизии был приостановлен, дневное задание отменено. Русские части продолжали проникать в балку возле Лозовеньки и Крутоярки. Срочно затребованное соединение „Штук“ не могло стартовать из-за плохой погоды.

В 14.00, после сильной артиллерийской подготовки, 1-я горная дивизия (1.Geb.Div.), перейдя через передний край 60.I.D.(mot), начала наступление [383]. Но скоро левый фланг атакующих егерей залег перед левым флангом KG Райниша [384].

Враг был сконцентрирован здесь в балках, которые не просматривались. Как бурный прилив, противник хлынул в лавинообразную атаку, со своим транспортом, всадниками и пехотой, силой примерно 6000 человек, и прорвался на восток. Только во второй половине дня авиация смогла атаковать прорвавшиеся части. Но к ночи закрыть место прорыва не удалось. Противник беспрерывно уходил на восток. Но перед ним, однако, лежала еще одна преграда — переправы через Донец!

В районе высоты 182,5 — где были позиции 6-й роты 79-го полка — русские группы также пытались прорваться, однако безуспешно.

Все имеющиеся в распоряжении силы, взводы связи и штабы были назначены этой ночью в оборону. Но на участке 16-й танковой дивизии было относительно тихо. Беспокоил только редкий артиллерийский огонь по ее позициям.

В три часа ночи KG Райниша узнала о прорыве русских к северу от своих позиций около Лозовеньки. Группа была окружена.

Только к обеду брешь была закрыта. Части, пробившиеся к Донцу возле Петровской, были разбиты и пленены подразделениями обоза и танковыми резервами» [385].

Ну, пленены были, конечно, не все. Одним из тех, кому удалось переправиться через Северский Донец, буквально — по трупам лошадей, был Лев Майданик из 131-й танковой бригады. Пространство между «западным» и «восточным» фронтами немцев Майданик преодолевал с различными группами наших бойцов и командиров. Краткая хронология этих дней описана им в уже названном нами источнике:

22–23 мая:

«Нужно сказать, что до 24 мая действия нашей бригады, да и других частей и соединений, были довольно организованными. Систематически велась разведка, при необходимости вступали в бой, а если не позволяли обстоятельства, маневрировали на большом пространстве. 22 мая подразделения бригады стояли возле деревни, на окраине которой расположился медсанбат стрелковой дивизии…

Ночью мы переехали и остановились вблизи деревни, в степи выкопали щели, а с рассветом вражеская авиация приступила к методичному истреблению наших людей. Между налетами авиации мы сидели на брустверах окопов, разговоров было мало, чувствовалось общее напряжение… Грустно как-то проходил день 23 мая…»

24 мая:

«День 24 мая запомнился пасмурным, из низких туч периодически моросил мелкий дождь, но было тепло. Из-за неблагоприятных погодных условий вражеская авиация бездействовала, не в пример предыдущим солнечным дням, когда самолеты преследовали в окружении наших даже отдельных бойцов и немецкие летчики расстреливали их из пулеметов.

Мы сосредоточились на огромном поле вблизи местности, которую командиры, рассматривая карту, называли Бузовой балкой. Местность имела заметный уклон, и это понижение уходило за горизонт. Повсюду стояли автомобили, трактора, полевые и зенитные орудия, танки, цистерны, кухни, повозки и прочее. Несмотря на беспокойство, нам еще верилось, хотелось верить, что командование найдет выход из создавшегося положения…

Вдруг вблизи послышались разрывы нескольких мин, что заставило вновь вспомнить о ситуации. Сразу мысль: что же я здесь занимаюсь этими телефонными аппаратами, когда обстановка настолько сложна?! Я схватил карабин и спрыгнул на землю. Слева на невысоком бугорке сидел полный, широкий, уже немолодой боец, какие обычно бывают ездовыми на повозках военных обозов. Вместо глаз у него торчали, сильно выступая вперед, два белых пузыря, он жутким голосом стонал, захватывая руками и загребая к себе сырую землю с молодой травой. С другой стороны этого бугра какой-то красноармеец переодевался в гражданскую одежду. На нем была вышитая украинская рубаха, и одной ногой он уже влез в штаны, а другой никак не попадал в штанину, наверно, из-за спешки или волнения. Я обежал место, где стояла наша батарея…