Последний трюк

– Люди начнут думать, что мы влюблены друг в друга.

Её абсурдно нежное поведение привлекло внимание знати и придворных, бродивших по дворцу, ища возможность продвинуть свои интересы и нанести поражение соперникам. Рейчис, которого пристальные взгляды убедили в том, что им восхищаются, встряхнулся, изменив цвет меха с естественного коричневого на насыщенный серебристый с синими полосками – почти такого же оттенка, как глаза Ториан.

– Ну и ну, – засмеялась она. – Разве ты не красавец, плутишка?

Серебристая шубка Рейчиса вспыхнула розовым. Неподалёку пара гитабрийских купцов-лордов, выглядевших особенно блистательно благодаря щёгольским пурпурным шляпам, стали громко шептаться на языке моего народа, джен-теп, чтобы я точно мог услышать оскорбления в мой адрес.

– Видел животное, только что прокравшееся в королевский дворец? – спросил один. – В шерсти этой грязной твари, наверное, полно блох.

Второй весело захихикал.

– Действительно… Может, ему лучше одолжить блох у белкокота?

Почти год я прожил во дворце, и, клянусь, каждый, кто ходит по его коридорам, думает, будто первым придумал эту шутку. Есть, конечно, и варианты. «Как от него воняет зверьём… И белкокот пахнет немногим лучше!» – очень популярная шутка. Иногда придворных забавлял мой акцент: «Что за ужасное мяуканье издаёт зверюга? О, думаю, наставник её величества в картах выучил новое слово!»

Лично мне больше всего нравились жаркие споры о том, кто же из нас двоих – Рейчис или я – спаривался с разными животными со скотного двора. Рейчис ничего не имел против пристальных взглядов и насмешек, главным образом потому, что объектом шуток обычно являлся я, а ещё потому, что оскорбления помогали ему наметить цели для следующего ограбления.

– Ага, – буркнул он, спрыгнув с моего плеча и приземлившись на мраморный пол. – Сейчас принесу ту пурпурную шляпу.

– Ты же белкокот, – напомнил я. – Зачем тебе понадобилась шляпа?

Он огрызнулся и посмотрел на меня, как на идиота.

– Хочешь сказать, что я буду плохо смотреться в шляпе?

Не дожидаясь ответа, он удалился, чтобы совершить свой последний подвиг белкокошачьего воровства.

– Знаешь, кто глупо выглядит в шляпе? – ворчал он. – Ты выглядишь глупо в шляпе. Я нагажу в неё, вот что я сделаю. Правда, ты, скорее всего, не заметишь.

Ториан улыбнулась, глядя вслед Рейчису. У неё слабость к белкокоту, возможно, она видит в нём родственную душу – в животном, которое предпочитает разрешать конфликты с помощью кровопролития.

Она потянула меня за руку, и мы продолжили шествие по большому залу. Резкий поворот направо привёл нас к лестнице, ведущей на нижние этажи дворца, где располагались кухни и кладовые. И, само собой, подземелье.

– Королева об этом узнает, – сообщил я, спускаясь по лестнице.

– Королева меня любит, – возразила Ториан.

К сожалению, так и было. Королева Джиневра питала слабость к жёстким, решительным молодым женщинам, а более жёсткой и решительной, чем Ториан Либри, не существовало. Кроме самой королевы, конечно.

Мы подошли к ряду из шести камер, предназначенных для заключённых, которых королева предпочитала держать поблизости. Каждая камера была необычайно хорошо обставлена – с красно-золотыми бархатными занавесками, обеспечивающими тепло и уединение. Над привинченным к полу маленьким письменным столом и крепким стулом висела табличка с надписью на архаичном дароменском языке. Я всё ещё не сумел перевести эту надпись, но почти не сомневался, что она гласит: «Да, ты влип». Койка в углу, хоть и узкая, была довольно удобной.

В таких камерах можно хорошо выспаться – как я выяснил, проведя в них гораздо больше времени, чем положено одному из королевских наставников её величества.

– Меня королева тоже любит, – напомнил я Ториан.

Кажется, сейчас она должна отпереть дверь и запихнуть меня в одну из камер. Вместо этого она повернулась ко мне, в её глазах отразился свет лампы.

– Как жаль, что ты, похоже, не испытываешь к ней взаимных чувств, меткий маг.

– То есть?

Ториан начала расхаживать вокруг меня в узком коридоре, периодически останавливаясь, чтобы ткнуть меня острым ногтем.

– Мне сдаётся, если бы ты действительно заботился о её величестве, то перестал бы раздражать её маршалов, которые, если ты забыл, отвечают за безопасность королевы. Вот первое правило.

Тык.

«Не заглатывай наживку, – напомнил я себе. – Просто позволь ей немного тебя помучить, и скоро ты всю ночь будешь наслаждаться хорошей и удобной камерой».

– Второе правило состоит в том, что ты должен выполнять свою работу, а она – насколько я могу судить – заключается в том, чтобы играть в карты с её величеством. Рассказывать ей анекдоты. Заставлять её смеяться. Время от времени расхаживать по дворцу – с этими своими взъерошенными волосами и хорошеньким личиком, изрекая премудрости аргоси о «Пути Воды», дабы разжигающие вражду дворяне нашей забытой Богами империи начали нервничать настолько, что строили свои убийственные планы в отношении тебя, а не королевы.

Ториан вдохнула и спросила:

– Ну, картёжник? Можешь что-нибудь сказать в своё оправдание?

– По-твоему, у меня красивое лицо?

Тык.