Последний сын графа

– Нам нужно это, – повторяет стилист, пока парикмахер целует Марите руки. Он голубее, чем мое платье. Но ей отчего-то нравится. Возможно, именно потому, что секс напоминал сажание на кол, а женщина она привлекательная и внимание ей льстит.

В окна салона, кровавой луной светила моя жопа в красных колготках.

«В какое положение не поставила бы вас Жизнь…»

– Ба, что за люди! – произнес за спиной незнакомый голос.

Худая, смутно знакомая женщина стянула перчатки и не оглядываясь, сунула их личному ассистенту. Этот парнишка просто невероятно худой. И такой надменный, что даже Виктория, – ассистентка Мариты на миг потеряла свое самообладание. Они смерили друг друга взглядами, облили презрением и отвернулись; как два сиамские кота, которым лень драться.

– Ох, дорогая! – Марита раскинула руку и женщины обменялись поцелуями воздух-воздух.

Так в светском кругу приветствовали заклятых врагов. Как можно радостнее, как можно искреннее, как можно живее.

– Прекрасно выглядишь, дорогая! – прощебетала женщина. – Ты будешь на ужине? Как чудесно! Успеем вдосталь наговориться. Себастьян тоже придет?

– Нет, у него дела. Я приду с мальчиками.

– Чудесно! Буду рада снова увидеть твоих детей. Я слышала, Филипп времени не теряет. Едва жена нырнула в мраморный пол, он тут же нашел другую… А кто та молодая ватрушка, которая родит сына-миллионера для твоего мужа? Об этом все столько сплетничают… Это действительно правда?

Марита стала красной, как те колготки, что обещали помочь сохранить лицо. И если дома мы могли ругаться друг с другом, или же ненавидеть, или вообще враждовать, на публике обе мы были Штрассенберг. Урожденными, что играло большую роль. И Марита все еще, была графиней.

– Нет, это неправда, – ответила я, понятия не имея, кто эта женщина. – Вы, видимо говорите о Ральфе, его уже взрослом сыне-миллионере.

Женщина посмотрела на меня снизу вверх. Это было непросто, ибо я была выше. Но у нее как-то получилось.

– А вы, простите?..

– Я дочь жены Филиппа. И я не прощу…

Кажется, я даже слегка пустила слезу, но тут же ее сморгнула.

Женщина выглядела смущенной, но только миг.

– Ах, милая моя, – еще ласковее прощебетала она. – Простите! Такой злой язык, я порой, и сама не могу уследить за ним. Я обязательно все исправлю. Вот что… Позвоните-ка мне , скажем завтра. Дай ей свой номер, Стив. Мы с вашей мамой были очень близки и мне ужасно хочется узнать ее дочь поближе.

Стив выглядел так, словно его оскорбили, когда выуживал из кармана серебряную визитницу. Он открыл ее небрежным щелчком. Держа картонную карточку кончиками блестящих ногтей, передал мне и Марита, за секунду предугадав мой жест, взяла меня за запястье.

– Виктория, милочка, будьте так добры, – попросила она и обменялась с женщиной взглядами.

Уверена, в голове они измерили друг друга по длине родословных и выдали всем предкам эпитеты, которые никогда не осмелятся произнести вслух. Но Стив и Виктория, на своем уровне, были куда интереснее. Они не улыбались и не расшаркивались. Они прямо-таки били друг друга мыслеформами, задействуя третий глаз.

Я краем глаза посмотрела в окно.

Плакат с красной жопой клялся, что колготки в любой ситуации не оставят, не подведут.

– Странно, – сказала я. – Но я ни разу не видела вас у мамы. Где вы, говорите, вы познакомились?

– Э-э, мы встречались по делу, – заюлила она.

Убедившись в своих подозрениях, что ее родословная писалась не в старых замках, я повернулась к Виктории и жестом попросила визитку. Мне очень хотелось знать, кто это. Чтобы внести ее в список своих врагов.

Корина Кёниг.

Ее фамилия казалась знакомой. И упоминание пола, – мраморного пола, – намертво зависло в мозгу. Он тихо щелкал, переваривая детали… Где я ее видела? Где же?.. Где? И тут, перед глазами, вдруг возник список, что я составила для Филиппа. Клининговая служба! Очень известная, очень крупная, но… и биография хозяйки поднимается во весь рост. Селфмейд. Очень бойкая и очень ядовитая дамочка, – я даже видела ее ролики на Ютубе. Она вела тренинги по открытию собственного бизнеса. И прямо-таки браншировала тот факт, что начинала в отеле обычной горничной.

– Ах, вы, лживая!.. – воскликнула я, якобы в шоке и мой голос достиг самых дальних углов.

Я пока не была взрослой светской дамочкой и вполне могла позволить себе и вопль, и слезы по матери, и наивную оскорбленность в том, что мир оказался не так чист и светел, как я считала.

– Марита, она же основательница клининга «Аэрфликс»!

– И что? – толерантно ответила Марита. – Среди моих подруг есть даже наследница империи, которая производит биотуалеты.

– Мама в жизни с ней не встречалась! Ты же знаешь, она была не как ты и в жизни своей не заговорила бы с женщиной, которая не может назвать пять колен предков. И она никогда не бывала у нас.

– Не понимаю, – простодушно сказала Марита, притворившись, что в самом деле не понимает.