Последний сын

Телль посмотрел на сына, сын — на него, и они вместе собрали корабли со столика. Сложив флот Ханнеса в сумку с едой, Телль решил отнести ее к себе, а сыну показал, чтобы тот лез отдыхать.

Закинув на свою полку сумку, Телль вытер глаза, уставшие от режущего света ламп на потолке.

— Нет, ну вы только посмотрите на них! — неожиданно воскликнул его сосед снизу, взмахнув газетой. — Они будут еще указывать, что нам делать!

Телль наклонился, чтобы понять — не ему ли сосед это сказал? Тот, похоже, не нуждался в конкретном собеседнике, но, поймав взгляд Телля, обратился уже к нему.

— Не хотите почитать?

Телль подумал, что из этой газеты можно сделать восемь корабликов для той девочки. Он протянул было руку, но сосед снизу отложил газету и сел, опустив ноги в тапочки.

— Вот как разговаривать с теми, кто толкает нас к войне! — воскликнул он, разведя руками.

— Это вы про недавнее выступление ихнева секретаря? — кивнув на фото в газете, спросил пассажир с левой нижней полки.

— Ну конечно, — соседа Телля удивило, что можно было подумать о ком-то еще.

— Они считают, что за океаном их не достать, — подхватил, привстав на локоть, мужчина с правой верхней полки.

— Вы слишком упрощаете, — несколько свысока не согласился с ним сосед Телля. — Там тоже неглупые люди сидят, и они знают, что говорят.

Он поправил висящий на крючке у изголовья длинный, почти до пола, плащ, провел по нему рукой. Телль увидел на лацкане значок Нацпартии.

— Эй, аккуратней нельзя? — донесся со стороны, где был Ханнес, раздраженный голос.

Телль повернул голову. Отец девочки поправлял под матрас, где лежала бабушка, простынь, которую нечаянно сдвинул Ханнес, забираясь на свою полку.

Ханнес был спиной к мужчине и не мог знать, что к нему обращались. Телль быстро подошел к сыну, накрыл его, а сам сел вниз. Глядя в отражение окна, он ждал, когда отец девочки полезет к себе. Саму девочку мама положила у стены на нижней полке и легла рядом. Поцеловав дочь, она гладила ее по голове.

Как только отец девочки перестал ворочаться, Телль тихо направился к своему месту. Он расправлял постель, собираясь ложиться, и тут девочка захныкала.

— Опять! — вскочил, хлопнув рукой по полке, сосед Телля. — Да что ж там такое?

Он выглянул в проход.

— Девочка маленькая, — пожал плечами Телль.

— Это я понял уже. Она же не одна едет?

— С родителями и бабушкой.

— Вот почему они не могут успокоить ребенка? — разводил руками сосед Телля. — То читать невозможно было, теперь уснуть как?

— Девочка сейчас уснет. Она сильно устала, потому и плачет, — объяснял Телль, но его никто не слушал.

Все стали обсуждать чужих детей, своих, себя маленьких. Телль забрался наверх, лег лицом к стене и накрылся с головой — не потому, что было холодно, а просто, чтобы не участвовать в этом разговоре.

— А у моего брата двое своих и четверо приемных детей, — шептал голос за его спиной. — Так, вы знаете, ему платили за каждого приемного по четыреста в месяц. Я тогда получал четыреста пятьдесят. Так брат говорил, что ему даже работать не надо.

— Приемные? Из детдома? — спросил сосед Телля.

— Ну да.

— Значит, дети нацпредателей, — заключил сосед Телля. — С ними надо внимательнее и осторожнее. Яблоко от яблони…

— Не, там все нормально. Там родители в аварии погибли или отказались. Политических не было. Брат специально брал их растить, чтоб деньги получать. Сейчас, говорит, уже бы не взял. Там, вроде, сейчас уже не платят за них.

— И как они теперь? Хватает им? — спросил пассажир с левой нижней полки.

— Ну, дети все выросли. Свои остались, приемные уехали. Когда им 18 исполнилось, на них перестали деньги давать. Если только в институт или там куда-то еще не поступят. А кому там поступать?

— Ясно.

— Они, как уехали, так больше и не общаются. Брат про них не узнавал, те сами не пишут. Сколько лет прошло, а что с ними, где они…

— А родные дети брата не узнавали про них?

— Нет, — произнес с сожалением голос с полки за спиной Телля.

— Ясно.

Как только разговор прекратился, Телль заснул. Разбудил его храп снизу. Он занял все место в голове, не давая ни спать, ни думать. Даже двигаться стало тяжело. С трудом перевернувшись, Телль выглянул на своего соседа снизу — его оказалось очень хорошо видно под светом луны. Сосед лежал на спине с приоткрытым ртом, откуда и вырывался храп. Телль постучал костяшками пальцев о низ своей полки. Рот соседа закрылся, сам он, вздохнув, повернулся набок.

Телль долго ворочался. Он хотел спать дальше, но подушка была маленькой, полка — короткой, а голова — заполнена тяжестью. Телль мучился-мучился, но потом провалился в сон. Он открыл глаза, когда уже рассвело. Поезд бежал по мосту через овраг, усеянный бумагой, консервными банками, обрывками одежды и другим мусором. Телль выглянул в сторону сына. Ноги отца девочки вылезли с верхней полки в проход.

Телль спустился на пол. Проснувшиеся попутчики занимались своими делами. Ханнес лежал на спине и смотрел в окно.

— Доброе утро, сынок! Как ты? — спросил Телль.

Ханнес показал, что все нормально, но слезать вниз не захотел.

— Еще полежу, — попросил он.