Последний солдат

— Представляешь, Быка и Трофима поломали, — возбужденно частит Пашка, — у одного перелом ключицы и переносицы, у другого — голени. Они сейчас в первой больничке лежат. У меня там сестра работает. Заходит на этаж травматологии, а там оба этих красавца с печальными рожами лежат в гипсе. Говорит, отбили их хорошо. К ним даже следователь приходил.

Так я и думал. Уже милиция засуетилась. Но меня они не должны сдать. Слишком много об этих моральных уродах знаю. А в колонию отправляться на несколько лет они не захотят. Думаю, ситуация пока под контролем.

— И что, узнали, кто их так? — изображаю слабый интерес к проблемам отморозков.

— Не знаю, — Паша пожимает плечами, — моей сестре, сам понимаешь, об этом никто не докладывает. Но мент злой из палаты вылетел. Ругался матом.

Это хорошо, что злой. Похоже, сявки с ним держатся, как партизаны на допросе в гестапо. Не спешат откровенничать. Значит, я все правильно рассчитал.

— Ты, Лешка, везунчик, как-то все очень вовремя произошло, — продолжает свой спич Амосов, — теперь им долго не до тебя будет.

— Кто ищет приключений, тот всегда находит их на свою голову, — флегматично отвечаю товарищу, — закон жизни.

— Интересно, кто их так? — задумчиво произносит Волков. — Вроде у них был какой-то конфликт с зареченской шпаной. Но те вроде не должны, жидковаты больно против Быка выступать.

— Да какая разница, Вань? — хлопаю его по плечу. — Побили уродов, ну и черт с ними. Меньше головной боли. Пусть лечатся, может, поумнеют хоть немного.

Пронзительно верещит звонок.

Через минуту мы уже в кабинете химии. Алина Петровна что-то рассказывает о предельных углеводородах, но я учительницу не слушаю. Выстраиваю в голове линию защиты, если милиция все же получит сведения обо мне, обдумываю, как буду реализовывать свой дальнейший план действий.

Посреди урока открывается дверь. В кабинет заходит завуч. Нина Алексеевна окидывает взглядом класс. Ее глаза останавливаются на мне. Она что-то тихо говорит, вплотную подойдя к химичке. Та так же негромко отвечает.

— Шелестов, подойди, — повелительным тоном приказывает завуч.

Послушно иду к ним под заинтригованными взглядами одноклассников. Такие визиты и просьбы мне не нравятся. Подозреваю, что этот визит связан с разборкой в гаражах.

— Алексей, пойдем со мной, — командует Нина Алексеевна.

Выходим из класса и идем к ее кабинету. Там уже стоит, широко расставив ноги, крепкий парень лет двадцати семи в потертой кожаной куртке. Его сомкнутые на животе руки сжимают дерматиновую коричневую папку. Он сразу вонзает в меня свой цепкий тяжелый взгляд.

Мои ожидания неприятностей оправдываются. Чувствую неприятный холодок в сердце. Мне не нужно гадать, кто это. Профессия уже четко отпечаталась на его лице. Вот и милиция сюда пожаловала. Это опер — сто процентов. За свою прошлую жизнь я научился моментально определять работников органов. Характерные взгляды и поведение не скроешь.

Лихорадочно прокручиваю линию поведения и выстраиваю возможные сценарии разговора. Видимо, информация о моей разборке с отморозками все-таки просочилась к оперу.

Завуч заходит в приемную, игнорируя вставшую секретаршу, открывает ключом кабинет и жестом предлагает нам пройти. Середину небольшого помещения захватил стол с несколькими стульями, на шкафу и подоконниках множество цветов в красивых разноцветных горшочках. Все блестит стерильной чистотой. Видно, что Нина Алексеевна тщательно следит за этим.

— Алексей, с тобой хочет поговорить товарищ милиционер, — отрывает меня от разглядывания кабинета завуч.

— Максим… эээ… — она вопросительно смотрит на мужчину.

— Иванович, — подсказывает ей опер. — Нина Алексеевна, можете оставить нас с Шелестовым на несколько минут. Хочу с ним поговорить наедине.

Завуч что-то хочет сказать, но передумывает. Она недовольно поджимает губы и, гулко стуча каблучками, выходит из кабинета.

— Слушаю вас, товарищ милиционер, — безмятежно смотрю в глаза оперу, показывая, что мне скрывать нечего.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Шелестов? — опер в ответ сверлит меня тяжелым взглядом. — Хорошо подумай, прежде чем ответить. От этого зависит твоя дальнейшая судьба.

— А что я должен вам ответить, Максим… эээ… — копирую интонации завуча. Понимаю, что это неправильно, но не могу отказать себе в удовольствии немного поддразнить работника милиции.

— Иванович, — шипит опер, продолжая буравить меня глазами.

Смотрю на него спокойно и безмятежно. Знаю я все эти ваши штучки. Ребенка ты бы мог взять на испуг. Меня не получится.

— Значит так, — милиционер перестает прессовать меня взглядом и становится деловит. — Быкова и Трофимова в субботу вечером избили за гаражами, на Балковой. Оба сейчас лежат в больнице с тяжкими телесными. У одного перелом ключицы и переносицы, у второго — сломано запястье и голень, не говоря уже о гематоме в области мошонки. Быков и Трофимов дали показания против тебя.